|
Слыша северных метелей стоны, бреды, вскрики,
шумы,
В час радений наших зимних, при мерцании
свечей,
Я вас вброшу в дождь цветочный из владений
Монтезумы,
Из страны Кветцалькоатля, из страны крылатых
змей.
Молитва к Солнцу
Солнце, Солнце, ты Бог!
Безумцы гласят, будто ты есть небесное тело,
Будто ты только лик Божества.
Напрасны слова,
Прекрасна лишь страсть без предела,
Лишь счастье, лишь дрожь сладострастья, лишь
сердце, горение, вздох.
О, Солнце, ты яростный Бог!
О, Солнце, ты ласковый Бог!
Ты сжигаешь степные пространства,
Зажигаешь всех смуглых людей,
Ты горишь, и лучисто твое постоянство,
Бледноликого жарко пьянишь вовлеченьем в легенду
страстей,
Ты горишь, ты горишь без конца,
Ты поешь, и рождаются струны,
И поют, и колдуют сердца,
И красиво блаженство лица,
И влюбленность есть праздник души, праздник
свадьбы, сверкающе-юный.
Солнце, о, Солнце, ты Бог золотой,
Дай чарования снова и снова,
Хмеля еще, горячо-золотого,
Дай мне упиться твоею мечтой.
Солнце, я твой, все прошел я обманы,
Все миновал я круги,
Солнце, возьми меня в горные страны,
Солнце, сожги!
У майских развалин
Еще не погасла Луна,
Но светит румянцем рассвет.
И ярко Венера видна,
Царица блестящих планет.
Созданья великих веков,
Застыли руины Уксмаль.
Воздушны края облаков,
Безбрежна пустынная даль.
Здесь жили когда-то цари,
Здесь были жрецы пирамид.
Смотри, о, мечтанье, смотри,
Здесь жемчуг легенды горит.
Здесь чудится памятный стих
О сне, что в столетьях исчез.
Пропел, и, изваян, затих,
Под тройственным светом Небес.
В безгласьи седеющих плит
Узорные думы молчат.
И только немолчно звучит
Стоустое пенье цикад.
Изумрудная птица
В Паленке, меж руин, где Майская царица
Велела изваять бессмертные слова,
Я грезил в яркий зной, и мне приснилась птица
Тех дней, но и теперь она была жива.
Вся изумрудная, с хвостом нарядно-длинным,
Как грезы крылышки, ее зовут Кветцаль.
Она живет как сон, в горах, в лесу пустынном,
Чуть взглянешь на нее – в душе поет печаль.
Красива птица та, в ней вешний цвет наряда,
В ней тонко-нежно все, в ней сказочен весь вид.
Но как колодец – грусть ее немого взгляда,
И чуть ей скажешь что – сейчас же улетит.
Я грезил. Сколько лет, веков, тысячелетии,
Сказать бы я не мог – и для чего считать?
Мне мнилось, меж могил, резвясь, играют дети,
И изумруд Кветналь не устает блистать.
Гигантской пеленой переходило Море
Из края в край Земли, волной росла трава. |
