Андрей Кивинов. Полнолуние
ВНИМАНИЕ: В соответствии с проектом закона, внесенным на рассмотрение в Государственную Думу, чтение данной книги запрещено с 10 до 22 двух часов, как содержащей сцены насилия и жестокости. «Черный юмор – убежище от светлого безумия»
***
«…Радио «Нафталин – FM». Реклама. Если диарея застала вас в пути, примите народное средство…» Я крутанул ручку старенькой магнитолы, убрав рекламу, и попытался поймать музыку или хотя бы новости. – Зря не дослушал, – сидевший за рулем Никита погладил ладонью выпирающее под рубашкой пузо, похожее на небольшой воздушный шарик, – мы в пути. Вдруг застанет? И не знаешь, что принять. – Меня – не застанет, – я энергично накручивал ручку, но кроме шипения эфир ничего не выдавал. – Здесь плохо берет. Поставь кассету. В бардачке лежит. Этого, который «Смак» ведет. И чего их всех петь тянет? Ну, показывал бы, как звезды борщи варят и не лез бы на эстраду. Денег, что ли не хватает? Никита придуривается. Это в его ключе. С болью в глазах брякнет какую-нибудь чушь, а потом наблюдает за реакцией собеседника. Я распахнул бардачок, отрыл старенький сборник «Машины времени». Тут же заметил потрепанную пеструю книжку из серии «Иронический детектив» со следами машинного масла на мятой обложке. – Дюдики любишь? – Да нет, – покачал головой Никита, – подарили. Там бумага хорошая, удобно стекла протирать, когда запотевают. – Так ты хоть читал? – Читал. – И как? Много иронии? – Хватает. То бабу найдут без головы, то мужика выпотрошенного. Я так смеялся, так смеялся…. Я кинул книгу обратно, воткнул кассету в магнитолу, распечатал пачку чипсов и, пожевывая, снова уставился в раскрытое боковое окно, за которым мелькали живописные родимые просторы. Леса, поля, реки и прочие, воспетые классиками красоты. Золотились помаленьку облака. Пестрые веночки на деревьях, как напоминание о бренности и необходимости соблюдения скоростного режима. Встречный поток теплого воздуха ласково гладил правую щеку, словно ладонь нежной любовницы. Макаревич голосил про «Синюю птицу». – Я спиннинг на всякий случай захватил, – сказал Никита, – Валерка говорил, у них в реке лещи есть. Завтра с утречка можно покидать. Совместить приятное с полезным. Когда еще в деревню выберемся? – Лучше за грибами. Я спиннинг ни разу в жизни не держал. – Можно и за грибами. Сейчас красные идут. Едем мы вообще-то не на рыбалку и не грибы собирать. А проводить весьма ответственное общественно-политическое мероприятие. Агитировать деревенское население за кандидата в областной парламент. Фамилию выдвиженца я пока так и не запомнил, но это и не главное. Главное, кандидат не был скуп и платил без проволочек. Не то что руководство моего научно-исследовательского института, три месяца мурыжившее коллектив без заработной платы, а на лето и вовсе отправившее всех в неоплачиваемый отпуск. С такими начальниками мы никогда не доживем до развитого капитализма. В итоге уже третий месяц я парюсь в четырех стенах малогабаритной квартиры, перебиваясь написанием дешевых статей для малотиражного научного журнала. Любимую супругу такое течение жизни, само собой, радует не особо, да и мне, признаться, уже хочется заняться чем-то солидным, значительным, приносящим моральное и материальное удовлетворение в особо крупных размерах. Или хотя бы в средних. Пока ничего не подворачивается. Зато подвернулся Никита, молодой компьютерщик из соседней лаборатории, озабоченный примерно теми же проблемами. Каким-то образом он сумел забуриться в предвыборный штаб и активно зарабатывал на хлеб агитацией и черным пиаром. |
