— Да… похудела ты, Женька, — наконец констатировала она. — Влюбилась, что ли, в кого?

— Да, — ответила я.

Этот простой ответ произвел на тетушку эффект разряда шаровой молнии. Дело в том, что она долгое время безуспешно пыталась образумить меня и наставить на путь истинный, так как считала мои занятия откровенно не женскими. И с некоторых пор попытки тетушки Милы достучаться до моего сознания, запрограмированного на отторжение ее каждодневной речи о неженскости моего хлопотного ремесла бодигарда и частного детектива, стали иметь некоторый успех. Не знаю, сыграла ли тут свою роль накопившаяся за многие месяцы психологическая усталость или же в самом деле я преодолела некую критическую возрастную точку, после которой выброс адреналина в кровь был уже не тот и хотелось заняться чем-то более спокойным. Но тем не менее тетя Мила еще никогда не слышала от меня такого простого и естественного «да» на вопрос «А не влюбилась ли ты, Женька?».

Она наморщила лоб, очевидно, старательно вникая в смысл сказанного, и спросила:

— Что, действительно?

— Ну да, — весело сказала я. — А что, я неживая, что ли? И вообще, тетушка… я ужасно хочу это самое…

— Замуж?

— Обедать! «Замуж»! Какое тут замуж после поезда…

— А кто он?

— А по правде, я и сама не знаю, кто он.

Тетя Мила недоуменно подняла брови:

— Как это — «не знаю, кто он»?

— Какой-то парикмахер.

— Парикмахер?

— А что, мне нужно непременно выходить замуж за толстого самодовольного банкира, который сам не знает, сколько у него денег? Нет, спасибо, на этих граждан, да и на их счастливых жен, я уже насмотрелась.

— Парикмахер! — трагическим тоном повторила тетушка. Наверно, точно так же она произнесла бы «сантехник» или «слесарь». Или вообще «бомж» — высшая марка. — Как его хоть зовут-то… твоего парикмахера?

— Саша. Александр.

— Хоть имя хорошее… — с насмешившим меня фатализмом пессимиста — a la ослик Иа из мультфильма про Винни-Пуха — вздохнула тетя Мила.

* * *

«Мой парикмахер» позвонил через час после того, как я, пообедав, растянулась на диване перед моим домашним кинотеатром и поставила экстремальный американский фильм «Пуля». С Микки Рурком в роли отмороженного еврейского зэка-маргинала из Нью-Йорка, прочно сидящего на игле и рамсующего с ниггерами и латиносами.

— Как ты доехала? — спросил он. — Нормально?

— Да, хорошо. Проводник даже отпускать не хотел, так усиленно за мной ухаживал. Чай бесплатно приносил и хотел постельное белье впарить халявно.

Саша рассмеялся:

— Ну и жаргончик у тебя, Женя! Вот что… я взял два билета Петербург — Адлер. Поезд проходит через ваш Тарасов.

— И что? — тупо спросила я.

— Только то, что через две недели мы с тобой едем в Сочи.

— То есть мне остается только подсесть к тебе в купе в Тарасове, когда поезд сделает тут остановку?

— Ну да. Или ты как… привыкла отдыхать на Адриатике и Майорке?

— С тобой — хоть на архипелаг Шпицберген.

— А это где? — после некоторой паузы спросил Воронцов, по всей видимости, разбирающийся в географии так же плохо, как и в психологии.

— А это, мой дорогой, в Север