Вернее, я играю не так.

Хотя некоторые художники, в итоге, совсем неплохо устроились. Это называется «счастливая судьба».

Это Бойс так рассуждал о педагогике. Люблю его за это, как можно любить только за общие заблуждения, потому что мне тоже кажется, что все именно так и есть. Одновременно я понимаю, что подобные упражнения в скульптуре – чужая (уж никак не человеческая) компетенция. Но мое понимание ничего не меняет.

Потому что если Бойса нет, все дозволено.

Бойс объявил искусством весь мир, Уорхол – себя.

В первую очередь важно: что нам предлагает художник? Весь мир, или так или иначе оформленное «я»?

Для магического пространства прежде всего характерно полное отсутствие не только страха, но и самой возможности испытывать страх. Если страшно, то это какое-то не то пространство. Морок. Надо плюнуть каку как можно быстрее.

Или что?

Я – тоже миропорядок, и это не мания величия, а начальная стадия понимания того, как все устроено. Не теоретического понимания умом, а практического понимания всем существом, так удачно вплетенным во все сущее, что бояться – нечего. Умом понимать, что существуют опасные ситуации, все еще можно, а влипать в них, трепеща нежным ливером – нет. И это уже более-менее похоже на свободу, как я ее себе представляю; строго говоря, это и есть свобода, только пока не очень стабильная. Но и собственная нестабильность не пугает меня совершенно – тоже мне, подумаешь, проблема.

Вообще, все эти рассуждения – принудительный умственный труд, я пока (учитывая нестабильность системы) заставляю себя помнить, как было раньше, восстанавливать обычную для меня когда-то внутреннюю логику – теоретически, не влипая. Сравнивать. Повторять себе: смотри, было так, а стало этак.

И понимать, почему оно стало.

И правильно делает.

Речь не о том, можно ли простить наивную-жертву-обмана. Речь о том, существует ли для каждой из таких жертв возможность спасения.

Теоретически спасение существует для всех. На практике – это очень трудно.

Понимаете, чуваки. Художественная литература обманывает нас. Души покупаются много дешевле. За одно только сомнительное удовольствие сохранить привычную картину мира, сколь бы мрачной и унылой она ни была. Вернее, за неосознанное желание, чтобы твоя унылая картина мира стала правдой для всех. Чтобы никто от нее не отвертелся. А то ишь развели романтику.

Воет ветер, с улицы доносится злобный собачий лай и неестественно громкие человеческие голоса – пьяный скандал? или даже драка? А потом кааак грохнет что-то. И автомобильные сигнализации кааак заверещат. Конец света натурально.

Любовь – это лежать на неудобных скользких коленях неудобного скользкого, постоянно шевелящегося любимого существа, сползать с них каждые несколько минут, но не выпускать отросшие после стрижки когти, не цепляться, а шмякаться на пол, вздыхать, запрыгивать обратно на скользкие неудобные колени, сворачиваться клубком и снова сползать на пол, но не выпускать когти, не цепляться, падать, вздыхать и возвращаться – и так до бесконечности.

И вот просто в качестве эксперимента отрываюсь от компьютера и смотрю по сторонам.