— У меня есть знакомый, который подобными штуками интересуется. Человек он незаметный, но у него есть сбыт. Мне подкинет стоху зелеными, а сам баксов за семьсот продаст.

— Твоя жизнь дороже стоит.

— Это правда, — согласился бомж. — Только я не поеду избавляться сейчас. Хотите, гражданин начальник… То есть гражданин бывший начальник, я вам его отдам. Прямо сейчас.

Ерохин покачал головой.

— Не здесь, а когда выйдем. Где-нибудь подальше от любопытных глаз.

Калоша взял кружку и залпом выпил остатки пива.

— Хотелось бы еще парочку на грудь принять, — сказал он, — но не буду, а то сяду на кочергу, очнусь потом в какой-нибудь ментовке, побитый и без бабла. На самом деле я уже почти две недели совсем не принимаю, а на пиво сегодня вы меня сагитировали, Сергей Николаевич.

Они вышли на улицу и пошли, никуда не торопясь. Зашли в какой-то двор, где, огороженная низким забором, располагалась территория детского сада, с кустами, деревьями и деревянными зимними горками. Присели на травку за деревьями.

Калоша достал из-за пояса пистолет и протянул Ерохину.

— Вы помните… — начал было бомж и уcмехнулся, — вы, конечно, помните и сейчас наверняка удивились такому странному совпадению. Когда-то я тоже передал вам волыну, из которой грохнули вице-президента банка. Как же назывался тот банк?

— Ты прекрасно знаешь. Как раз «Зебест»-банк этот и был. Совпадение действительно странное.

— Так в нашем районе он самый крупный, не считая всяких «Сбербанков» и прочих государственных. Неужели вы тогда ничего не смогли сделать? Я же и на киллера наводку дал. Сколько же прошло — лет пять, наверное. Я как раз дворником устроился, чтобы этот подвальчик получить для проживания. Но теперь все. Кончилась моя сладкая жизнь — дольче вита. Теперь отправлюсь на Киевское шоссе, к отстойнику для дальнобойщиков. Набьюсь к кому-нибудь в попутчики. И через пару деньков буду на песочке у моря косточки греть. Только я так понимаю, что теперь мне надо новой ксивой обзаводиться, а то Калошин — слишком приметная фамилия. Стану Ивановым или Петровым… Жизнь все равно теперь будет новая.

— Как паспорт раздобудешь?

— Да это не проблема.

Ерохин поднялся с травы и протянул руку.

— Ну, тогда прощай.

Калоша тоже поднялся.

— Спасибо вам за все.

Потом задумался и развел руками:

— Я с него ботинки еще снял, если уж быть искренним до конца. Совсем новые были из хорошей кожи. Модель называется «оксфорд». Акоп взял, косую за них отстегнул… И еще: в носке, что был на трупе, нашел банковскую карту. Снять с нее бабла все равно не удастся — я же пин-кода не знаю. Да тут и фамилии владельца нет. Странная карточка какая-то…

Бомж достал из кармана пластиковый прямоугольник.

— Какой-то «Лоял»-банк. Может, того парня из-за этой карты и грохнули?

Ерохин взял карту и начал рассматривать.

— Иностранный банк: не слышал про такой. Но я в этих делах не силен. А то, что нет фамилии клиента, скорее всего, обозначает, что это корпоративный или офшорный счет.

— Ну, ладно, я пошел, — произнес Калоша.

Повернулся, сделал несколько шагов, но остановился.

— Сергей Николаевич, вы все же загляните в подвальчик. Скажите Акопу, чтобы он тоже слинял побыстрее.

Вход в обувную мастерскую был со двора. Над единственным окошком подвальчика висела вывеска. Окошко было узким и длинным, вывеска была такой же: «У Акопа пошив, ремонт и полная реанимация обуви».