– Мы все наслышаны о Чарлзе Ван Дайке, – сказал Скотт, – его финансовые успехи ни для кого не были тайной.

– Верно, – откликнулась Дженни, – но еще он был очень домашним, семейным человеком. Его не так привлекали светские рауты, как мою мать. Он любил повторять, что ему гораздо уютнее в собственном доме. «Так с какой стати я буду разодеваться в пух и прах и идти к кому-то в гости?» – Дженни улыбнулась, вспомнив ворчание отца. – Папа часто смешил нас своими высказываниями. Он выпячивал грудь, готовясь к пламенной речи, а потом выдавал какую-нибудь глупость, и мы все покатывались со смеху.

Кристиан слушал, забыв про остывающий кофе. Он выпрямился в кресле, а чашку с блюдцем поставил на массивный подлокотник.

Дженни, казалось, не замечала Кристиана. Она продолжала говорить, сплетая ткань рассказа из нитей своих воспоминаний.

– Папа часто отпускал маму в театр и на вечера в сопровождении других мужчин. И Вильям Беннингтон был одним из таких мужчин, хотя в то время я об этом не знала. Вдовец, партнер моего отца по бизнесу – думаю, у папы не возникало сомнений в его порядочности. Если и был какой-то скандал, то я о нем не знала. В тс дни я вела довольно замкнутую жизнь – впрочем, как и сейчас. Правда, тогда я находилась под покровительством отца. Он вовсе не был так снисходителен, как может показаться на первый взгляд. Да, он называл меня Принцессой, когда я была упрямой и требовательной, но это еще не значит, что он во всем мне потакал. В нашем доме он был властителем. Чаще всего он звал меня Дженни – чтобы я не очень зазнавалась, как он говорил. Мама считала это глупостью – у меня же было другое имя, и очень хорошее. Вообще-то Дженни – это сокращение от моего второго имени, девичьей фамилии моей матери.

Скотт звякнул чашкой о блюдце.

– Дженнингс, – тихо произнес он, осененный догадкой, – Лилиан Дженнингс! Боже мой, кто бы мог подумать? Значит, твой дед…

– Хм. Отец моей матери. Это его именем названа клиника. Ирония судьбы, не правда ли? Меня насильно отправили в больницу, построенную на завещание моего деда! – Дженни усмехнулась. – И это еще не все, доктор Тернер. Помните ту сумасшедшую, которая иногда заходила ко мне в палату? Это моя крестная мать.

Глава 14

– Элис Вандерстелл? – Брови Скотта взлетели чуть ли не на самый верх. – Элис – твоя крестная мать?

Увидев его удивление, Дженни улыбнулась:

– Вандерстеллы были близкими друзьями моего отца. Наши семьи имеют отдаленное родство. Их общие датские предки были очень влиятельными людьми.

– Так вот почему она назвала тебя Принцессой! – сказал Кристиан, подавшись вперед и упершись локтями в колени. – Она действительно тебя узнала. Разумеется, она знала и про родимое пятно, и про твое семейное прозвище – ведь она находилась в церкви, когда тебя крестили.

Дженни кивнула и объяснила Скотту и Сьюзен, почему ее назвали Принцессой.

– Но я опять забегаю вперед. – Она налила себе еще кофе и, отхлебнув, продолжила:

– Надеюсь, из моего рассказа вам стало понятно, что мы с отцом были очень близки. Я любила свою мать, но плохо ее знала. А папа… он был не столько наставником, сколько другом. Мне было всего пятнадцать, когда он погиб в железнодорожной катастрофе по пути из Вашингтона домой, – голос Дженни сорвался до сиплого шепота. Она рассеянно смотрела на свое искаженное отражение в кофейной чашке. – Я с трудом перенесла эту потерю.