Он покосился: — Мне плевать, что ты мне снова череп разобьешь. Начинаю тебя ненавидеть.

— Уверяю, мои чувства идентичны.

Вифал отвернулся. — Я пойду в хижину.

— Конечно, — бросила женщина ему в спину. — Бормотать мольбы своему богу. Как будто кто-то захочет слушать жалкое хныканье.

— Надеюсь, — ответил Вифал, — он сжалится надо мной.

— С чего бы?

Он смолчал и благоразумно утаил ответную усмешку.

Стоявший в десяти шагах от трона Брюс Беддикт смотрел, как Король Эзгара Дисканар величественно входит в зал. На лице монарха застыла недовольная гримаса: во время шествия ему пришлось огибать скрючившееся и дрожащее тело Цеды. Однако неприятный момент был уже позади, и Брюс увидел, как лицо короля обретает привычное строгое выражение.

В тронном зале его ожидали немногочисленные придворные и группа стражей. Первый Евнух Нифадас встал справа от трона, в руках он держал корону Летера, уложенную на кроваво-красную подушечку. Первая Наложница Низаль опустилась на колени по левую сторону тронного помоста. Посреди шести солдат Дворцовой Гвардии находился их командир, Герун Эберикт.

И больше никого. Торжественное событие, день Седьмого Завершения — или день, достаточно близкий к нему, ибо никто не смог установить точную датировку — засвидетельствуют лишь немногие избранные. Конечно, не так планировалось изначально. Но произошли народные восстания, и последнее стало самым кровавым. Для горожан имя короля стало ругательством. Список приглашенных сильно сократили по соображениям безопасности. Брюса волновало, что в нем остался Герун Эберикт.

Король подошел к подножию трона. Длинная мантия скользила по полированному мрамору пола.

— В сей день, — возгласил Нифадас, — Летер стал империей.

Гвардейцы отдали честь королю и замерли неподвижно, как статуи.

Эзгара Дисканар взошел на помост тона и повернулся к присутствующим.

Первый Евнух встал перед ним, поднимая подушку с короной.

Король увенчал себя.

— С сего дня, — воскликнул Нифадас, делая шаг назад, — Летером правит Император. — Он повернулся к группе придворных. — Император Эзгара Дисканар.

Гвардейцы еще раз отдали честь.

«Вот и всё».

Эзгара уселся на трон.

Он выглядел старым, хрупким и потерянным.

Окна крепко затворены, дорожки заросли сорняками. Обе стороны стены у входа обвила дикая лоза. С улицы несло гарью, из квартала Ползунов, что около Озера, доносился шум очередного бунта.

Серен Педак и Багряные гвардейцы пробивались сквозь плотную толпу от самых Рыбацких ворот. На улицах и площадях попадались следы грабежей; иногда им приходилось перешагивать через трупы людей или лошадей. Люди торопливо уходили с их пути. Выжженные дома, стаи одичавших голодных собак, сбежавшихся из окрестных деревень и лесов, тут и там кучки беженцев. Королевский город Летерас казался погрузившимся в первобытное варварство — а ведь враг еще далеко, в лигах за горизонтом!

Серен онемела при виде того, как быстро все рушится. Она была очень испугана. Несмотря на отвращение к путям родного народа, в душе сохранилась вера в его природную стойкость. Но теперь перед глазами предстали доказательства внезапного и полного коллапса. Алчность породила озверение, страх и паника вызвали жестокость и циничное равнодушие.

Им довелось проходить мимо умирающих — людей просто бросили истекать кровью на обочине дороги.

По широкому проспекту около канала едва ли несколько звонов назад прошла толпа. Можно было догадаться, что солдаты пытались ее остановить, но были обращены в беспорядочное бегство.

Все дома по сторонам проспекта выпотрошены грабителями. Мостовая покрылась липкой кровью, в которой виднелись следы колес: по крайней мере, солдаты гарнизона приходили собирать трупы.