— А почему вдруг рубаха достанется тебе? — спросил третий, невысокий худой блондин с жидкими светлыми усами. — Она тебе явно мала.

— Я продам ее, — ответил Черная Борода, — ты можешь взять сапоги со штанами.

Почему вы это делаете? — спросил Бануин, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

Одноглазый подошел ближе.

— Потому что мы разбойники, идиот. А теперь снимай одежду, и, возможно, мы оставим тебя в живых.

Бануин взглянул в его единственный глаз и не увидел и следа жалости. Ноги задрожали, так же, как было, когда Форвар привязал его к дереву. Сердце бешено забилось, и Бануин надеялся, что мочевой пузырь хоть сейчас не подведет его.

— Вы не оставите меня в живых, — проговорил он, — вы убьете меня, просто боитесь порезать и запачкать кровью одежду. Что вы за люди?!

— Самые последние подонки, — ответил вдруг чей-то голос.

Испуганно обернувшись, разбойники увидели светловолосого воина, ведущего сквозь деревья серого в яблоках коня. Бросив поводья, он вынул из притороченных к седлу ножен длинный меч и подошел к Бануину.

— Не убивай их, Бэйн, — взмолился Бануин, — просто отпусти.

А ты не изменился, — дружелюбно заметил Бэйн, — все такой же добрый. Просто отпустить их? А что случится со следующим человеком, который окажется на их пути? Ведь мы обрекаем его на верную смерть. Эти люди — просто подонки и заслуживают соответствующего отношения.

— Подонки! — прошипел одноглазый. — Да как ты? ..

Бэйн поднял руку:

— Прошу прощения, но я говорю со своим другом, поэтому потише, если вам дороги последние минуты вашей жалкой жизни. Внимательно посмотрите на лебедей, деревья, еще на что-нибудь. — Он обернулся к Бануину. — Почему ты хочешь оставить их в живых? Ведь они собирались тебя убить?

Бануин указал на одноглазого:

— На Когденовом поле он был героем, смелым и гордым. Тяжело раненный, он сражался до последнего. Ему выбили глаз стрелой и искалечили руку, но он держался героем вместе с остальными. Не понимаю, как он дошел до нынешней жизни, но он мог бы стать порядочным. Если ты убьешь его, то этого шанса он не получит.

Бэйн взглянул на остальных разбойников:

— А что прикажешь делать с этими? Думаешь, они тоже могут превратиться в благородных лекарей или жрецов?

— О них я ничего не знаю, но, прошу, отпусти их! Ведь они ничего не сделали.

— Почему мы его слушаем? Ведь он простой мальчишка!

— Ты прав, сукин сын, — процедил Бэйн, — мальчишка будет благодарен, если ты достанешь меч и мы положим конец пререканиям.

— Оставьте мечи! — закричал Бануин. — Пожалуйста, Бэйн, отпусти их.

Бэйн вздохнул. Он подошел к одноглазому и положил ему руку на плечо.

— Он такой с самого детства, — проговорил он, — никогда его не понимал. Думаю, виной всему смешение кровей или мать-ведьма. Знаешь, когда над ним издевались дети, он никогда не мстил. Да он просто не умеет ненавидеть. Второго такого я никогда не встречал. — Бэйн снова вздохнул. — Он просто зверя во мне будит. И так, вопреки здравому смыслу, я оставлю тебя в живых. Внезапно он просиял:

— Может, ты все же хочешь сразиться со мной?

Одноглазый стряхнул руку Бэйна и подошел к Бануину.

— Я не боюсь смерти, — проговорил он, — ты мне веришь?

— Верю, — ответил Бануин.

— Хорошо, что мы тебя не убили. Неожиданно приятно вспомнить, каким я когда-то был. Думаешь, еще можно что-то изменить?

— Если только ты захочешь, — сказал Бануин.