— Еще девочкой она познала многих мужчин. Она выходила на дорогу через холмы и отдавалась мужчинам за деньги. Ей это было необходимо, и она думала, что никто об этом не знает. Никто, кроме дочери земли Эриаты, которая помогла ей избавиться от нескольких детей. Но я знала. Она была помолвлена с Коннаваром, но когда он сразился с медведем и все думали, что он умрет от ран, Ариан встретила Касту и в праздничную ночь вышла за него замуж. Но, как известно, Коннавар не умер, он поправился и окреп. Он не простил Ариан и стал ее избегать.

В тот ужасный день он увидел ее, одиноко стоящую у хижины, и былые чувства ожили. Она заплакала и прильнула к нему, вымаливая прощение. — Ворна вздохнула. — Мужчины только кажутся сильными, Бануин. Похоть всегда оказывается сильнее рассудка. Муж Ариан был в отъезде, и Коннавар не устоял перед ее чарами.

А в Старых Дубах его возвращения дожидалась Таэ, чтобы вместе поехать к озеру. Когда стало ясно, что Коннавар не приедет, она попросила Руатайна отвезти ее, и тот согласился. Но на пути к озеру их подстерегали бандиты, кровные враги Руатайна. Стрела, предназначенная Руатайну, поразила Таэ. Коннавар забыл предупреждение сидхов, и его жена погибла.

Когда Коннавар узнал о случившемся, у него словно помутился рассудок. Те убийцы были из паннонской рыбацкой деревушки, и их послал тамошний князь. Коннавар отправился в ту деревню один. Убив князя и его сыновей, он спалил деревню дотла. Он поджигал каждый дом и убивал всех, не жалея ни женщин, ни детей. Эта слепая ярость никого тебе не напоминает?

Напоминает Бэйна.

Да, Бэйн весь в отца. Оправившись от горя, Коннавар осознал, что натворил. Чувство вины тяготит его и по сей день. Он не мог и смотреть на Ариан и на людях ни разу не заговорил ни о ней, ни о ребенке. Само существование Бэйна постоянно напоминает ему о нарушенном обещании и ужасных поступках, которые он совершил.

— Ариан всегда казалась мне хорошей, — проговорил Бануин.

— Ты не понял, — горячилась Ворна, — разве я сказала, что она была плохой? Я сказала, что ей были нужны мужчины, то есть она была слабой, если хочешь, а не плохой. Она была хорошей матерью Бэйну и очень доброй. Мне кажется, она всегда любила Коннавара, и точно так же, как и он, чувствовала себя виноватой. — Ворна вздохнула. — Они одинаково виноваты, но, как ты сказал, Коннавар — великий человек, и его простили. Ариан же осталась в памяти как шлюха, из-за которой погибла Таэ. Это несправедливо. От нее отвернулись даже члены ее собственной семьи. В основном, конечно, Гованнан, но и ее сестра Гвидия никогда не приглашала ее в Семь Ив.

— А почему Бэйну об этом не рассказывают?

— Зачем? Он очень ее любит и считает почти святой. Он единственный, кто по-настоящему любил Ариан. Она сама могла рассказать ему все, если бы захотела, но она решила иначе.

— Это все так трагично, — сказал Бануин, — но история еще не закончилась. Ариан мертва, но жив Бэйн, а с ним и вся горечь.

— Даже если признать правду, горечь не исчезнет, поверь мне, сынок, — отозвалась Ворна.

— Но ведь Бэйн ни в чем не виноват, — настаивал Бануин, — его мать изменила мужу, Коннавар — жене, а больше всех пострадал Бэйн.

— Они все пострадали. — Ворна с нежностью посмотрела на сына и потрепала по щеке. — Говорят, именно в правде заключена свобода. Иногда это так, но чаще всего нет. Правда может быть словно кинжал в сердце. Когда твой отец умер и родился ты, меня разрывали радость и боль. Я не понимала, как мне жить дальше. Однажды, взглянув на твою колыбель, я подумала, что любовь принесла мне одно горе, а вовсе не счастье. В тот момент мне хотелось, чтобы никогда не было ни тебя, ни твоего отца, ни любви вообще.