Немногим лучше и его подмастерье. Долговязый пацан – волоса как у пугала, на бороде кусками не пойми какого цвета щетина, сам суетливый, дерганый, глаза бегают. И лыбится, вечно лыбится, будто всем он друг, но так дружбу Рэйта не завоюешь. Ярость во взгляде, ненависть или боль не обманут. А под улыбкой можно спрятать что хочешь.

Отстраняясь от гомона, Рэйт запрокинул голову на необъятный купол Зала Богов. Внушительная постройка. Правда, какой прок от зданий, кроме как жечь их дотла, Рэйт не знал. Каменные Высокие боги скрестили на нем осуждающие взгляды, и Рэйт нахально скривился в ответ. Кроме редких, в полсердца, молитв Матери Войне, не ведал проку он и в богах.

– Праматерь Вексен объявила нас изменниками и колдунами. По ее указу нас надлежит стереть с лица земли. – Отец Ярви бросил на стол свиток, и Рэйт застонал. В свитках еще меньше проку, чем в зданиях и богах. – Она вознамерилась нас уничтожить.

– И никакого мирного предложения? – спросила королева Лайтлин.

Отец Ярви на миг покосился на ученика и покачал головой.

– Никакого.

Королева горестно вздохнула.

– Я надеялась хоть на малую зацепку для переговоров. Кровопролитие не сулит выгоды.

– А это смотря как и чью кровь проливать. – Горм мрачно воззрился на пустые кресла. – Когда ж король Финн пожалует к нам со своею мудростью?

– И через тысячу лет не наступит тот срок, – сказал Ярви. – Финн мертв. – Эхо его слов сгинуло в вышине Зала Богов. На потрясенное собрание опустилось безмолвие. Даже Рэйт разул уши.

– В залог мира мать Кире сдала ключ от Мыса Бейла. Праматерь Вексен нарушила обещание. По ее слову Яркий Йиллинг отплыл в Ялетофт. Он убил короля Финна и спалил город до основания.

– Выходит, подмоги из Тровенланда ждать нечего. – Сестра Ауд, пухленькая ученица матери Скейр, при этой вести едва не ударилась в слезы. Рэйт лишь усмехался. Может, они хоть сейчас зашевелятся.

– Одна из жертв осталась в живых. – Королева Лайтлин щелкнула пальцами, и, покачнувшись, двери Зала Богов распахнулись. – Дочь государя Финна, принцесса Скара.

Яркий свет дня очертил два черных силуэта в проеме. Когда они ступили внутрь, по шлифованным плитам пола протянулись длинные тени. Одним оказался Синий Дженнер, такой же потрепаный и лохматый, как тем разом на причале. Кто рядом с ним, догадаться было труднее.

Платье тончайшей зеленой ткани переливалось, искрилось на ней в мутном факельном свете. Отведены назад плечи, и тени сгущались в ямках ключиц. Самоцветы из серег текли ручьем: вниз, вдоль тонкой шеи, и вверх, по хрупкому плечу. Багрянцем горел кровавый камень на золотом обручье. Темные волосы, что прежде клубились призрачным роем, нынче умащены, заплетены и заколоты в сверкающие завитки.

Боги, как она переменилась! Но Рэйт ее тут же узнал.

– Это она, – выдохнул он. – Та дева, в порту!

Рэкки придвинулся и прошептал:

– Я в тебе, братик, души не чаю, но ты замахнулся чутка высоковато.

– Я обязана воздать благодарность. – Бледной смотрелась она и хрупкой, как яичная скорлупа. Однако голос прозвенел чисто и громко в тот миг, когда огромные зеленые глаза Скары обратились к нависавшим над ней Высоким богам. – Хвала богам, что унесли меня из лап Яркого Йиллинга. Спасибо добрым хозяевам, что приютили меня в годину одиночества. Моей тетушке, королеве Лайтлин, чьи проницательность и хитроумие известны всем, но чья глубина сострадания открылась мне лишь недавно! И Атилю, Железному королю, чьи железная воля и железный закон на слуху по всему морю Осколков.