|
– Значит, правда? – удивился мужчина. – Не ожидал… Тогда удачи, Олег! Думаю, мы еще увидимся. Стекло поползло вверх, а «Майбах» – дальше по улице. – Вот проклятие, – негромко пробормотал себе под нос Середин. – Роксалана и так-то, когда скучно, умеет быть приставучей, что банный лист. А если вдобавок еще и тонну золота рассчитывает получить… Интересно, сколько она меня не видела? Старый Ворон вытащил девушку в современность еще перед его походом к Русе. Ведун гулял после этого года полтора и вернулся… В тот самый час, из которого ушел. Выходит, по его времени они не виделись года полтора, а по ее – пару месяцев. Он спутницу давно перестал вспоминать, а она еще только-только соскучилась. Хотя могла начать поиски с первых же дней. Ведь тонна золота, которую он выбросил из головы, едва только догорела импровизированная домна, – ощутимый стимул для девушки из породы коммерсантов. «И ведь наверняка ее стараниями меня и выследили, – решил Олег. – Папа-то Роксаланы обо мне вообще ничего не знает… Не знал. Кого и где, по каким приметам искать, не подозревал. Значит, шарила она. Но наверняка по родительским каналам, потому папа и в курсе. Проклятие! Выходит, девочка скоро появится. Ква-а…» Ведун почесал в затылке, прикидывая, чем может закончиться это свидание. И при любом раскладе выходило, что въедливая девчонка с властными замашками феминистки станет очень, очень долго есть ему мозг. Либо по поводу золота, либо по поводу коммерческих проектов освоения Древней Руси современными горнопромышленными методами. Но скорее всего его ждет все, вместе взятое, включая любовные домогательства и демонстрацию полученных за прошедшие дни боевых навыков. Драться Роксалана за время их путешествия ох как полюбила. Середин похлопал себя по карманам, достал врученную учителем бумажку, развернул: «Архангельская область, Каргопольский район, деревня Самково, хутор Лукошин». Ворон как в воду смотрел. Именно то, что надо. * * *Старенький «ижак» Олега скоростью, конечно, не блистал, тягаться с иномарками на прямых участках шоссе не мог – но зато свой «стольник» пилил равномерно и уверенно даже в пробках, решительно проскальзывая между стоящими автомобилями либо обгоняя медленно едущие грузовики по краю полосы. Так что к вечеру ведун был уже в Вытегре – и это при том, что утро Середин провел на работе, написав заявление об увольнении по семейным обстоятельствам и обежав все службы с «обходным». Учитывая грядущее закрытие кузни, отдел кадров об обязательной отработке напоминать не стал. Олегу показалось, что кадровичка даже вздохнула с облегчением, избавившись от лишней проблемы. Только после одиннадцати, покончив с канцелярщиной, ведун наконец-то уселся в седло мотоцикла и дал полный газ. В Вытегре Олег задерживаться не стал, проскочил в сторону Пудожа, а когда стало смеркаться, свернул с трассы на полузаросшую грунтовку. Проехал по ней километра полтора и остановился у некошеного луга, возле журчащего посреди двухметровой ширины русла узкого прозрачного ручейка. Прислонил мотоцикл к шелестящей низкими ветками осине. Сюда не долетал шум от дороги, не было видно электрического зарева близких городов, тут не гудели поезда, не играла музыка. Здесь стрекотали кузнечики, попискивали птенцы в невидимом гнезде, пели о своем далекие птицы и шуршал в траве какой-то мелкий зверек. Мало-помалу на чистом небе разгорелись звезды, слабый ветерок принес запах цветущей гречихи, перемешанный с полынной горечью, и у ведуна отчего-то защемило в душе, а губы впервые за много недель зашептали заветные слова: – Ветер по листве, шаги по траве, взгляд по небу, дыханье по тишине… Дети мы одной земли, одного неба, одного бога. Без зла и корысти пришел я к вам, духи лесные, и вы на меня гнева не держите. |
