Коммандер Свенсон махнул рукой в их сторону.

– Мой старший помощник Хансен. В мое отсутствие он о вас позаботится. Коммандер определенно умел выбирать подходящие выражения.

– Мне не нужна никакая забота, – мягко возразил я. – Я давно уже взрослый и к тому же предпочитаю одиночество.

– Постараюсь управиться побыстрее, доктор Карпентер, – ответил на это Свенсон.

Он стремительно сбежал по трапу, я проводил его задумчивым взглядом.

Да, командующий подводными силами США в Атлантике явно не брал в капитаны первого встречного из просиживающих штаны на скамейках Центрального парка. Я попытался проникнуть на борт подводной лодки, не имея соответствующих полномочий, и теперь Свенсон собирался задержать меня до тех пор, пока не установит, что за этим кроется. По-видимому, Хансен и его товарищи были самыми крепкими моряками на корабле.

Корабль. Я перевел взгляд на темную громадину, лежащую почти у самых наших ног. Раньше я никогда не видел подводных лодок с ядерным двигателем и понял, что «Дельфин» не похож на обычные субмарины. Он был почти такой же длины, как океанская подлодка дальнего действия времен второй мировой войны, но этим сходство и ограничивалось. По диаметру он почти вдвое превосходил обычную субмарину. По своим очертаниям предшественницы «Дельфина» все-таки напоминали надводный корабль, его же конструкция была совершенно цилиндрической, а нос напоминал не букву V, а правильную полусферу. Палубы у лодки практически не было, закругленные борта и оконечности плавно сходились в верхней части корпуса, образованная при этом дорожка, соединяющая нос и корму, была такой узкой, опасной и предательски скользкой, что на стоянке вдоль неё всегда протягивались специальные тросы-леера. Примерно в сотне футов от носа располагалась изящная и в то же время мощная боевая рубка, она возвышалась над палубой футов на двадцать и больше всего напоминала гигантский спинной плавник чудовищной акулы. По бокам у рубки, почти посредине, торчали косо срезанные вспомогательные рули глубины. Я попробовал разобрать, что там находится ближе к корме, но туман и мокрый снег, хлопья которого, кружась, все гуще летели с севера, от озера Лох-Лонг, помешали мне это сделать. Впрочем, мое любопытство постепенно гасло. Тоненький плащ не спасал от пронизывающего зимнего ветра, и я чувствовал, как спина у меня покрывается гусиной кожей.

– Нам ведь никто не приказывал околевать от мороза, – обратился я к Хансену. – Вон там ваша столовая. Ваши принципы позволяют принять угощение в виде чашечки кофе от широко известного шпиона доктора Карпентера?

Хансен ухмыльнулся и заявил:

– Что касается кофе, дружище, то все мои принципы помалкивают.

Особенно сегодня вечером. Почему никто не догадался нас предупредить насчет этих шотландских зим? – Оказывается, он не только выглядел, но и разговаривал, как настоящий ковбой. А уж в чем в чем, а в ковбоях я разбирался досконально: слишком часто выматывался так, что даже лень было встать и выключить телевизор. – Ролингс, сходи передай капитану, что мы прячемся от разбушевавшейся стихии.

Ролингс отправился к телефону, а Хансен повел нас к сияющей неоном столовой. Он пропустил меня в дверь первым и двинулся к стойке, в то же время другой моряк, краснолицый парень, повадками и габаритами напоминающий белого медведя, легонько подталкивая, оттеснил меня к столику в самом углу зала. Они явно старались исключить любые неожиданности. Подошедший вскоре Хансен сел сбоку от меня, а выполнивший приказание Ролингс – напротив. – Давно меня так ловко не загоняли в стойло, – одобрительно отметил я.

– Ну и подозрительный же вы народ!

– Зря вы так, – опечалился Хансен. – Мы просто три дружелюбных рубахи-парня, которые приучены выполнять приказы. Вот коммандер Свенсон тот и правда жутко подозрительный.