При последних словах брови его сошлись было к переносице, но он тут же опомнился и кивнул. Вид у него был озабоченный, даже взволнованный. Он спросил:

– Как долго думаешь ты тут пробыть?

– Трудно сказать. Это во многом зависит от здоровья верховного короля. Если Утер поправится совсем, то, может быть, мы продержим здесь мальчика до четырнадцати лет, прежде чем покажем отцу. А что, Ральф? Неужто тебе так обидно еще несколько лет прожить в этом медвежьем углу? Или гоняться верхом за таким шустрым господином стало невмоготу?

– Нет... то есть да. Но... дело не в этом, – забормотал он, покраснев.

Я, улыбаясь, спросил:

– Кто же она?

Его насупленный взгляд стал мне понятен только тогда, когда он, помолчав, произнес:

– Много ли ты еще подсмотрел, когда следил в пламени за Артуром?

– Мой милый Ральф! – Не стоило ему объяснять, что звезды отражают только судьбу королей и волю богов. Я мягко сказал: – Мой провидческий дар не открывает мне того, что свершается за дверью спальни. Я просто догадался. Твое лицо прозрачнее кисеи. И пожалуйста, даже в сердцах не забывай звать его Эмрисом.

– Прости. Я не хотел... Да и не было ничего такого, что ты мог бы подсмотреть... Я ни разу не побывал у нее в спальне... Я хочу сказать, она не... Вот проклятье! Мне следовало знать, что тебе все будет известно! Я не хотел дерзить тебе. Я забыл, что ты все понимаешь не так, как остальные. Растерялся. Слишком давно с тобой не разговаривал... А вот и лошади. Он, кажется, и твою оседлал. Я не знал, что ты собираешься ехать вниз.

– Не собирался. Это, видно, Эмрисова затея.

Я не ошибся. Едва увидев нас на пороге, Артур крикнул:

– Я привел твою лошадь тоже, господин. Не проводишь ли нас немного?

– Если мы поедем моим ходом, а не твоим.

– Можно хоть шагом, если пожелаешь.

– Ну, на такую муку я тебя не обреку. Но пустим Ральфа вперед, хорошо?

Тропа вначале круто уходит под гору. Ральф ехал первым, Артур – за ним, и, видно, его вороная и впрямь была тверда на ногу, потому что Артур ехал, все время отвернув голову, занятый разговором со мной. Можно было подумать, не зная обстоятельств, что это мальчик, а не я, должен был наверстывать девять лет; я почти не задавал вопросов; все события его жизни, крупные и мелкие, сыпались у него с языка, и вскоре я уже знал о доме и домочадцах графа Эктора и о положении Артура среди них не меньше, чем знал сам мальчик. А кое-что и сверх того.

Потом мы выехали из сосняка на более отлогий склон, поросший дубами и каштанами, а еще через полмили уже трусили по ровной дороге над берегом озера. Каэр Банног в лучах солнца колыхался на воде, скрывая в глубине под утесами свою тайну. Долина впереди нас раздалась вширь, и вскоре, одетые туманом, показались зеленые ряды ив, росших вдоль реки.

В том месте, где река вытекает из озера, я натянул поводья. Когда мы прощались, мальчик живо спросил:

– А можно мне скоро опять приехать?

– Приезжай, когда захочешь – когда сможешь. Но обещай мне одно.

Он насторожился – это означало, что его обещания, раз данные, неукоснительно исполняются.

– Что же?

– Не приезжай без Ральфа, или кто там тебя должен сопровождать. В следующий раз не удирай. Эта местность зовется Диким лесом, недаром.

– О, я знаю, он считается заколдованным, но я не боюсь его обитателей, особенно теперь, когда я видел... – Он осекся и закончил фразу иначе, чем начал: – Когда там – ты. А что до волков, то у меня есть кинжал, и волки не нападают днем. К тому же нет такого волка, который мог бы догнать мою Звездочку.

– Я имею в виду другие породы зверей.