|
Для него тоже страшусь я беды от рук короля, и мнение мое такое, что лучше ему служить на стороне, у природного принца, нежели оставаться при короле, почитающем его службу изменою. В Корнуолле для него небезопасно. Вот почему прошу тебя, господин мой, пусть Ральф служит тебе, а после тебя – младенцу. Ибо, сдается мне, я поняла, что означали слова, сказанные тобою моей госпоже: «Я видел яркое пламя и в нем – сияющую корону и меч, на алтаре стоящий, подобно кресту».
Ральф проспал до сумерек. Я развел огонь и, приготовив мясной отвар, понес ему в глубь пещеры. Он уже лежал с открытыми глазами и смотрел на меня. Во взгляде его я прочел не только узнавание, но и непонятную тревогу. – Как ты теперь себя чувствуешь? – Недурно, господин. Я... это твоя пещера? Как я здесь очутился? Как ты нашел меня? – Я был на вершине холма и оттуда видел, как на тебя напали. Потом твоих врагов спугнули, и они умчались, а тебя оставили. Тогда я спустился и на лошади привез тебя сюда. Стало быть, теперь ты знаешь, кто я? – Ты отпустил бороду, но я все-таки признал тебя, господин. Разве я уже говорил с тобой? Ничего не помню. Не иначе как удар пришелся мне по голове. – Да, так оно и было. А как сейчас твоя голова? – Трещит. Но терпимо. Вот бок, – он поморщился, – бок болит сильное всего. – Это тебя конь ударил копытом. Но серьезного увечья нет, через несколько дней придешь в себя. А кто были те люди, тебе известно? – Нет. – Он нахмурился, напрягая мысли, но видно было, что это усилие причиняет ему боль, и я сказал: – Ладно, мы еще успеем поговорить об этом. Теперь поешь. – Господин, со мною было послание... – Я получил его в целости. Об этом потом. Когда я возвратился, он уже съел похлебку с хлебом и стал больше похож на самого себя. От другой пищи он отказался, но я уговорил его выпить немного вина, и прямо на глазах в лицо ему вернулись краски. Я придвинул к его ложу табурет и сел. – Ну как, лучше? – Да. – Он не поднял на меня глаз. Руки его нервно теребили край одеяла. Он сглотнул и произнес: – Я... Я не успел поблагодарить тебя, господин мой. – За что же? Что я подобрал тебя и привез сюда? Но у меня не было иного способа получить доставленные тобою вести. Он вскинул на меня глаза, и я с удивлением убедился, что он не услышал в моих словах шутки, а принял их за чистую монету. И я понял, что означают его взгляды: он меня боится. Мне вспомнилась ночь в Тинтагеле и храбрый отрок, который сослужил такую службу королю и так самоотверженно помог мне. Но я не стал напоминать ему об этом. Я сказал: – Ты привез мне известие, которого я ждал. Я прочел письмо твоей бабки. Ты знаешь, что там написано про королеву? – Да. – А про тебя самого? – Да. Он отвечал односложно и смотрел в сторону с хмурым видом человека, которого нечестно подловили и допрашивают, а он твердо решил, что ничего не скажет. Похоже, что в противовес планам своей бабки он вовсе не жаждет оказаться у меня в услужении. Значит, Марсия не открыла внуку, для чего он предназначается в будущем. – Ну хорошо, пока оставим это. Но, похоже, нынче утром какие-то неизвестные искали твоей погибели. Если они не простые разбойники с большой дороги, то неплохо бы знать, кто они и кто им платит. У тебя по этому поводу нет никаких предположений? – Нет, – все так же не разжимая губ, ответил он. – Мне это небезынтересно, – мягко пояснил я, – потому что, вполне возможно, они захотят убить и меня. – Почему? – спросил он недоуменно и даже оживился. – Если на тебя напали из мести за то, что ты участвовал в той тинтагельской истории, тогда следующим у них на очереди буду я. |
