Солун Дециус, освобожденный от своих силовых доспехов, лежал на специальном ложе, опутанный целой сетью проводов металлических датчиков и автоматических игл нартециума. Вокруг раны, нанесенной отравленным ножом Грульгора, образовались гнойные язвы, а сама плоть приобрела синевато-багровый оттенок и была на грани полного отмирания. Рана никак не хотела закрываться и сочилась кроваво-гнойной жидкостью, стекавшей в сосуд под кроватью. Там, где медики вводили питательные трубки и механоруки для доступа непосредственно к нервной системе, на теле Дециуса недоставало нескольких кусочков кожи. Целый лес тонких стальных игл образовывал над его торсом подобие темного панциря. С губ молодого космодесантника стекала струйка белой слюны, а через ноздри гибкие трубки механического насоса ритмично вдували воздух.

От Дециуса осталось лишь жалкое подобие воина, общий его вид напоминал труп недельной давности, и, если бы Гарро увидел его на поле боя, он без колебаний отправил бы Солуна гореть на погребальном костре. Рука Гарро на мгновение прикоснулась к эфесу Вольнолюбца, а в памяти всплыли слова Войена: «Ты должен подумать о том, чтобы даровать ему освобождение».

— Тогда мои слова, сказанные Крузу, станут ложью, — произнес он вслух. — Нам остается только бороться. Только усилия определяют нашу сущность, брат.

— Брат…

Голос был настолько тихим, что поначалу Гарро принял его за плод своего воображения. Но, опустив взгляд, заметил, что веки Дециуса дрогнули и глаза чуть-чуть приоткрылись.

— Солун! Ты слышишь меня, мальчик?

— Я… слышу тебя.— Слова едва пробивались через накопившуюся в носоглотке слизь. — Я слышу это… капитан… оно внутри… стучит в моей крови.

Меч Гарро внезапно стал вдесятеро тяжелее.

— Солун, чего ты хочешь?

Дециус моргнул, и даже это незначительное движение исказило его лицо болью.

— Ответов, господин. — Он хватанул ртом воздух. — Зачем ты нас спасал?

Гарро от неожиданности отпрянул.

— Это мой долг! — выпалил он. — Ведь вы мои боевые братья! Я не мог позволить вам погибнуть.

— Разве… это лучший путь? — прошептал раненый воин.— Бесконечная война между братьями… Мы видели их, капитан. Если таково… будущее, может, лучше…

— Ты бы предпочел объятия смерти? — Гарро покачал головой. — Брат, я знаю, что боль твоя велика, но ты не должен ей поддаваться! Мы не можем признать свое поражение! — Он положил руку на грудь Дециусу. — Только в смерти мы освобождаемся от своих обязанностей перед Императором, и только Император может даровать нам освобождение.

— Император… — Слово прошелестело далеким эхом. — Покинуты… Мы покинуты, мой господин, потеряны и забыты. Это существо, бывшее Грульгором, сказало правду… Мы остались одни.

— Я не могу этого признать! — Голос Гарро сорвался на крик. — Мы обретем спасение, брат, обязательно обретем! Ты должен верить!

Дециус закашлялся, и в отводящих трубках забулькала красно-зеленая жидкость, стекавшая в отдельный сосуд.

— У меня остались только боль и чувство утраты… — Налитые кровью глаза отыскали лицо Гарро и замерли. — Капитан, мы потерялись. Мы не знаем, где мы находимся и в каком времени. Варп поиграл с нами и выбросил в эту бездну.

— Нас найдут, — возразил Гарро, но его словам недоставало уверенности.

— Кто, господин? А вдруг… Вдруг мы провели в Эмпиреях не часы, а… тысячелетия? В предупреждении уже нет никакого смысла! — Он снова кашлянул, напрягся всем телом. — Мы можем опоздать на десять тысячелетий… Галактика сгорит и обратится в хаос…

Разговор лишил космодесантника последних сил, и он неподвижно замер на своем ложе.