— Да, а еще можно в Рим или во Флоренцию. Я никогда не была в Италии.

— И я тоже. Мы побываем там! — Тони нежно протянул руку невесте и улыбнулся ей.

— Семья вашей будущей жены, конечно, оплатит свадьбу. Но сможете ли вы сами позволить себе такую дорогую поездку? — спросил Мигель шелковым голосом, вызвавшим сразу недоверие у Анни.

— Я отложил деньги. Их должно хватить и на оплату небольшой квартирки. Она, правда, не в Лондоне, а в пригороде, но это даже лучше. Осталось достаточно и на поездку. Мы, может быть, после свадьбы будем сидеть только на бобах, но непременно съездим в Италию. — Он положил руку на плечо Лучии, которая счастливо прижалась к нему.

— После свадьбы Лучия от семьи Донварес не получит никаких денег, — сказал Мигель, пристально глядя на Тони.

Тот удивленно поднял брови.

— Я и не знал, что у тебя есть деньги, Лучия.

Но девушка, не слушая, впилась глазами в брата.

— Что ты имеешь в виду под «не получит денег»? У меня есть мое наследство: часть, которую я должна получить, когда выйду замуж. Разве не так, мама?! — почти прокричала она.

Сеньора Донварес беспомощно посмотрела на сына, безмятежно сидящего в кресле, потом на дочь и медленно покачала головой.

— Ты их получишь, когда сочтет нужным опекун или когда тебе исполнится тридцать лет. Отец выбрал тебе опекуном Мигеля. Извини, дорогая.

— Это нечестно! Мигель, ты не можешь распоряжаться моими деньгами, это нечестно! — Она разрыдалась.

— Я делаю это для тебя, понимаешь ты это или нет? — Глаза его сверкнули, он был уверен в своей правоте.

Анни сидела молча, не спуская с Мигеля взгляда. Действительно ли он обеспокоен будущим своей сестры? Или просто хочет продемонстрировать свою власть?

— Ты делаешь это потому, что не веришь, что Тони любит меня. Я знаю твои мысли! Ты сделал мне гадость и сидишь улыбаешься, как мартовский кот. Скажи, ну почему ты решил, что Тони нужны только мои деньги, а не я? Скажи!

— Да о каких деньгах идет речь, черт побери? — Тони тщетно пытался проследить за обменом репликами, но было ясно видно, что он совсем запутался.

Лучия, с трудом сдерживая слезы, разразилась гневными словами на испанском языке, адресованными Мигелю, ее трясло от ярости. Анни тихонько улыбнулась. Растерянный Мигель сердито отвечал сестре, но выглядел ошеломленным от ее язвительных замечаний. Получил то, что заслужил, подумала Анни. Он был самодоволен, считая, что Тони желает жениться на Лучии только ради ее состояния, а теперь та отплатила брату той же монетой: она, оказывается, даже не упомянула жениху про то, что богата.

Мигель отвернулся от сестры, его глаза встретились с глазами Анни, в которых плясали смешинки. Долгую минуту он недобро смотрел на нее, потом отвел взгляд. Ее веселое настроение прошло, и место его заняла печаль. Им никогда не стать друзьями. А ей бы этого так хотелось…

— Ты понимаешь, о чем идет речь, Анни? — обратился к ней Тони, пытаясь разобраться в возникшей ситуации.

— Конечно, сеньор Донварес думает, что ты женишься на Лучии только ради ее денег. Он не отдает ее часть наследства.

Тони встал и в упор посмотрел на Мигеля.

— Да подавитесь вы своими деньгами! Если вы считаете, что вам надо сократить расходы на свадьбу, то мы сейчас же уезжаем в Англию и женимся там. Слава Богу, я в состоянии оплатить все эти расходы и содержать свою жену!

— Bravo, mi amor! — Лучия захлопала в ладоши от удовольствия.

Анни постаралась скрыть свою улыбку; она не поднимала глаз от пола и боялась взглянуть снова на Мигеля, хотя ей ужасно хотелось захлопать в ладоши вместе с Лучией.