— Нет, нет, нет… — шептала она, пытаясь отрицать то, что видела. Слезы медленно текли по ее щекам и капали на подушку. Она свернулась калачиком, пытаясь как-то облегчить ужасную боль в груди. Как он лгал ей! Как мучил и совращал ее, как умело заставил влюбиться в себя. Да, этот парень не промах, наверное, он испортил жизнь не одной такой простушке, как она!

Тихонечко всхлипывая и пытаясь успокоить себя, она, наконец, заснула со слезами на глазах.

Внезапно она проснулась, услышала шум и поняла, что сеньора Донварес и Мигель возвратились домой. Который сейчас час? Анни не шевельнулась, это не имело никакого значения. Она слышала голоса в холле, затем Донваресы поднялись по ступеням, тихо о чем-то споря. Анни не могла понять, о чем шла речь, так как говорили на испанском.

Великий Боже, хорошо, что свадьба позади и завтра она покинет этот дом и больше никогда не вернется сюда! Послышались шаги — Мигель прошел мимо ее двери, не останавливаясь, затем щелкнул замок его двери. Только тогда Анни поняла, что она затаила дыхание. Надеясь… на что? Ни на что. На что она теперь могла надеяться после этих танцев? Хватит! Столько времени она дурачила себя, а теперь пора остановиться.

Ночь казалась бесконечной. Анни крутилась с боку на бок, пытаясь устроиться поудобнее и забыться сном. Сон не шел. Наконец сдавшись, Анни поднялась и включила свет. Было около четырех. Свет абажура сделал комнату неуютной, подчеркнув темноту за окном. Комната показалась ей чужой, и ей захотелось поскорее покинуть ее.

Чувствуя себя как вор в ночи, она прокралась в комнату Лучии, чтобы воспользоваться ее ванной. Анни надеялась, что шум воды не разбудит уставшую сеньору Донварес, но уж лучше пусть она проснется, чем Мигель. Одевшись, девушка вернулась в свою комнату, чтобы упаковать вещи.

Она покинет дом с первым лучом рассвета, несмотря на то, что рейс в Лондон в три часа дня. Еще несколько часов назад ей хотелось во время завтрака обсудить прошедшее торжество и вежливо попрощаться с хозяевами. Теперь же она украдкой покидает этот дом и думает только об одном — как бы ей не столкнуться с Мигелем Донваресом на выходе.

Тихо собрав вещи, она поставила свои чемоданы у двери и напоследок присела к окну полюбоваться рассветом. Старый город медленно вырисовывался по мере того, как расходились облака. Старинные здания смягчились и в утреннем тумане казались сказочной театральной декорацией. Скоро стали видны и руины Альгамбры, розовые от восходящего солнца. Не отрываясь, она смотрела на Альгамбру, вспоминая о дне, проведенном там с Мигелем. Внезапно ей в голову пришла мысль отправиться туда этим утром с последним визитом, ведь скорее всего она больше никогда не вернется в Гранаду — город разбитых надежд и сердечной боли.

Анни написала благодарственную записку сеньоре Донварес, последний раз оглядела свою комнату, вышла на цыпочках на лестницу и, стараясь не шуметь, спустилась по поскрипывающим ступенькам. Чемодан у нее был тяжелым, но ей удалось проскользнуть незаметно. Она оставила записку сеньоре Донварес на ее месте за столом, где та увидит ее во время завтрака. Затем Анни тихонько прошла в кабинет Мигеля и по телефону вызвала такси. Для этого ей хватило испанских слов — во всяком случае она так решила.

Подумав, что дожидаться машину безопаснее на улице, она вышла из дома. Такси пришло через пятнадцать минут, и, сев в него, Анни облегченно вздохнула. Скоро она окажется дома и сможет начать жить без Мигеля Донвареса.

Таксист довез ее до старой крепости.

Анни стояла под одной из полуобрушившихся арок, откуда открывался великолепный вид на Гранаду. Яркое солнце жгло немилосердно; девушка пожалела, что у нее нет солнечных очков и панамы. Чемодан Анни оставила у входа, попросив сторожа присмотреть за вещами, пока она будет бродить по Альгамбре.