Гламарией в городе занималась только я. Не потому что я на нее патент купила, а потому что другие ведьмы ее готовить не умели. А я не рассказывала рецепт, понятно. Не для того я полгода выверяла его — совместимость компонентов, баланс химии и магии, да и многое другое. В итоге мою адскую смесь, делающую любую Клаву — супермоделью, расхватывают как горячие пирожки. Несмотря на цену в пятьсот долларов за пол-литра.

— Кстати — у тебя она сейчас есть готовая? — встрепенулась Оксана.

— Конечно! — отозвалась я. — Причем высшего качества, полгода настаивалась.

— Налей литра два тогда, — попросила она.

— Да без проблем, — пожала я плечами, безуспешно пытаясь скрыть удивление. Зачем ей гламария? Оксана нынче в том возрасте и внешнем виде, когда любовные порывы и желание нравиться смотрятся карикатурно. Однако без слов сходила в Каморку, отлила их пятидесятилитровой бутыли гламарии и снова вернулась в кухню.

— Две тысячи с тебя, пока по старым расценкам возьму.

Оксана же деньги доставать не торопилась. Хлебнув чайку, она вздохнула и спокойно сказала.

— Мария, я собственно пришла совершить обмен. У меня есть то что позарез надо тебе, ты мне можешь достать то что необходимо мне. Как смотришь?

— Что-то я тебя не поняла, — медленно проговорила я. — Можно поподробнее?

— Мне нужен рецепт гламарии — это раз.

— Хмм? — подняла я бровь. Смешно! Глупая баба все равно вряд ли разберется в химических составных.

— А что? — воззрилась она на меня.

Я улыбнулась, взяла лист бумаги и быстро нацарапала кучу непонятных знаков, которые тем не менее с легкостью поймет даже школьный учитель химии.

— Если в этом разберешься — скажу что дальше, — протянула я ей листок.

Она кивнула, цапнула рецепт, с минуту непонимающе смотрела на него, потом неторопясь убрала его в свою сумку и продолжила:

— А еще мне нужен перстень Клеопатры. Это два.

— Перстня у меня нет, — удивилась я.

— Неважно, — усмехнулась она, — я скажу у кого он есть. А почему ты не спросишь, что есть у меня для тебя?

— Да я не любопытная, — индифферентно пожала я плечами. — Но можешь считать что я спросила.

— У меня, милая, есть для тебя жизнь. Долгая и прекрасная, — нагло улыбнулась она.

— С чего меня это должно заинтересовать? — постаралась в ответ улыбнуться я. — Вроде меня завтра никто хоронить не собрался.

— Завтра — нет, а вот в конце месяца — похоронят, не так ли? — сощурилась она.

Я молчала, собираясь с мыслями. Откуда она знает???

— Твоих рук дело? — холодно спросила я наконец.

— Ну разумеется. Неужто ты думала что я все так оставлю? Сколько ты горя мне принесла?

— Не клеится, — спокойно сказала я. — Ни одна ворожба не показала, что мой рак — от магии.

— Правильно, это не входило в мои планы. Помнишь ты мне писала записку?

— Ну, помню, и что?

Тот клочок бумаги, на котором я записала ей обряд на немерянное богатство — с подвохом, правда, — и стал началом в череде ее злоключений.

— Так вот бумажка, помнящая тепло твоих рук, и помогла мне заморочить тебя и скрыть колдовство. Да и само колдовство существенно упрочило. Все просто. А не веришь, сходи и погляди — над входной дверью у тебя натыканы иглы.