«Вы не можете не согласиться с тем, что перед талантливым ульдрой, желающим проявить себя, добиться успеха или занять видное положение в обществе, закрыты практически все двери», — возразил Эррис Замматцен.

Джерд Джемаз иронически фыркнул: «Синий кочевник только и мечтает о том, как бы ему совершить успешный набег, получить большой выкуп или награбить денег на постройку спираньи. Он не желает становиться инженером или учителем — не больше, чем вы хотели бы стать укротителем диких эрджинов».

«Я способен подавить в себе такое стремление», — улыбнулся Замматцен.

«Подумайте сами, — оживился Кельсе. — Синие могут свободно приезжать в Сцинтарре, посещать школы, приобретать любые профессии. Но кочевников, пользующихся этими возможностями, можно пересчитать по пальцам. Почему? Почему все синие в Оланже — агитаторы и прихвостни раскрепостителей, живущие на подачки? Все они преследуют только одну цель — вытеснить помещиков с Договорных земель».

«По их мнению, это их земля», — заметил один из нотаблей.

«Если им удастся нас изгнать, это будет их земля, — ответил Кельсе. — Если нет, она наша».

Замматцен пожал плечами и отвернулся. Кельсе прикоснулся к плечу сестры: «Нам пора. Завтра тяжелый день».

Шайна не возражала. Вместе с Джердом Джемазом они попрощались с Вальтриной и покинули виллу Мирасоль.

Было поздно, но Шайна не могла заснуть. Она вышла на балкон — постоять под звездами. Море утихло, город спал. Редкие огни мерцали вдоль берега и сквозь темную листву на склонах холмов. Тишину нарушали только мягкие вздохи прибоя… Прошел день, полный событий. Кельсе, Джерд Джемаз, Вальтрина, Кексик (Серый Принц, не иначе!) — все они выступили из дымки детских воспоминаний, приобрели обостренные черты характера, вступили в напряженные отношения. Шайна вернулась домой, чтобы найти покой — теперь эта надежда казалась потерянной навсегда. Перед ее внутренним взором возникло лицо брата. Кельсе стал циничнее и суше, чем она могла себе представить. Он слишком быстро повзрослел — все его мальчишеское дружелюбие улетучилось. Джерд Джемаз? Черствый, безжалостный мужлан с каменным сердцем… Кексик, отныне именуемый Джорджолом — смышленый и галантный, как всегда. В Рассветной усадьбе его кормили и одевали, в ней ему дали образование, Рассветной усадьбе он обязан жизнью, в конце концов… А теперь Рассветное поместье стало мишенью для нападок раскрепостителей. Какая ирония судьбы! Эльво Глиссам… Шайна почувствовала теплый прилив крови — сердце с готовностью встрепенулось. Она надеялась, что Глиссам проведет в Рассветном поместье недели, может быть, даже месяцы. Она показала бы ему Опаловые копи, озеро Вуалей, луг Санреддина, Заколдованный лес и охотничий домик на Майской горе. Она упросила бы Кургеча устроить Большое Кару! Эльво Глиссам принесет веселье в Рассветную усадьбу, где давно уже царила унылая тишина. Пять лет, пять никчемных лет!

Над Хурманским морем летел «Апекс» А-15 — неуклюжий, лишенный элегантности служебный аппарат из Суанисета. Шайна подозревала, что Джерд Джемаз демонстрировал таким образом презрение к модным поветриям Оланжа. В связи с чем она пожаловалась: «Все это превосходно и замечательно, но где знаменитый „Хайбро“?»

Джерд Джемаз запрограммировал курс на Галигонг и повернулся к ней, положив локоть на спинку кресла: «Седан в мастерской. Никак не дождусь, когда поставят новые дексоды».

Шайна помнила роскошный «Хайбро» с детства. Она спросила у брата: «Надо полагать, папаша все еще летает на старом латаном „Стюрдеванте“ с треснувшим ветровым стеклом?»

«Да, ему сносу нет.