Аманда молчала.

— А ты, братец, не вздумай и пальцем тронуть моего Тимми.

— Не волнуйся, Нэн, я не стану марать руки об этого подонка. Раз ты хочешь его после того, что он с тобой сделал… — Джон поднял руку и показал на ее лицо. — Впрочем, вы друг друга стоите.

— Вот и прекрасно! Хорошо, что мы с вами обо всем договорились. — Нэнси с торжествующим видом улыбнулась. — Как только Тимоти вернется в Лондон, я перееду к нему.

— Как это переедешь?! — ужаснулась Аманда. — А что отцу скажешь?

— То же, что и вам! — отрезала Нэнси. — Он уже большой мальчик, так что разберется что к чему. — И она снова бросила многозначительный взгляд на мать.

— Нэн, может, хватит? — оборвал ее Джон. — Совсем стыд потеряла! Ну разве так можно?

— Оставь ее, сынок! — вмешалась Аманда. — Ее не переспоришь.

— Это точно! Пойду приведу себя в порядок, перекушу и вернусь в Эксетер. Мне сегодня во вторую, но вчера я отпросилась пораньше, так что придется отработать за сменщицу, — скороговоркой сообщила Нэнси и отправилась к себе.

— Мама, надо бы с ней построже… — сказал Джон, когда за сестрой закрылась дверь. — Ты знаешь, я всегда ее защищаю, но на этот раз она хватанула через край.

— Бог с ней, сынок! — отмахнулась Аманда, пряча глаза. — И знаешь что, давай не будем ничего говорить отцу. Хотя бы пока, хорошо?

— Как это не будем? — опешил Джон, вытаращив глаза на мать. — А что же мы ему скажем? Как объясним, где она провела ночь, ну и вообще… кто ее так разукрасил?

— Сегодня он ее не увидит, — мать покосилась на часы, — ну а завтра… завтра что-нибудь придумаем. Ладно, сынок? — И она с просительным видом заглянула Джону в лицо.

— Ладно, мама, — с недоумением пробормотал он. — Как скажешь.

— Вот и хорошо! — обрадовалась Аманда. — А теперь мой руки и садись за стол.

В конце лета Мэри стало лучше. Долгие дни она бредила в лихорадке, происхождения которой никто не знал, и в конце концов ее отвезли в больницу в Блэкберн.

— Готовьтесь к худшему, — предупредил тогда Элис доктор.

Элис не отходила от племянницы всю ночь и истово молилась.

— Господи, не отнимай у меня мою любимую девочку! — шептала она. — Ведь у меня кроме нее никого нет!

Медленно и упорно Мэри сопротивлялась болезни. Доктора утверждали, что она подхватила инфекцию, но Элис была уверена: причина болезни не в вирусе, а в душе.

— Тетя, позови ко мне священника, — попросила как-то раз Мэри.

— Зачем тебе священник, детка? — удивилась Элис.

— Как зачем? Исповедаться в грехах, — ответила Мэри.

— Да какие у тебя могут быть грехи! — отмахнулась Элис, а про себя подумала: видно, девочку что-то угнетает, но рассказать об этом она никак не отважится.

— Слава Богу, тебе с каждым днем все лучше, так что сейчас священник не к спеху. — Элис помолчала и, взяв ладони Мэри в свои, продолжила: — Детка, я не хочу, чтобы ты держала свою боль в душе. Мэри, я знаю, есть что-то, о чем ты никогда не говоришь и что ты упорно держишь в себе… Прошу тебя, детка, если ты не можешь рассказать об этом мне, скажи все священнику… Пусть он поможет тебе найти слова, чтобы высказать все твои тревоги.