Элиза не поет таких песен. Анжело тем более, к тому же сегодня он уезжал в Сен-Валери. Читать Анаис не умеет.

– Продолжай, дорогая. Хорошая вышла песенка.

Такое часто случается, с тех пор как Адель…

Она замерзла и дрожит, я даю ей полотенце.

Слова вторят моему наваждению.

О ком они? Об Анаис Обер, опять о ней?

Меня преследует призрак.

10

За мной шпионят!

Теперь я в этом уверена. У меня нет никаких доказательств, никаких материальных улик, но я точно знаю. Это не объяснить словами, но спиной я чувствую чей-то взгляд. Можно ошибиться раз, другой, но не каждый же день, не постоянно. Кто-то бродит по дому, вторгается ко мне, подсматривает, я под наблюдением во всех комнатах.

Я поделилась с Мартино. Он смотрел недоверчиво, но я не оставила ему выбора.

– Обыщите все комнаты. Каждый уголок!

Он пожал плечами, словно хотел сказать: «Любой каприз за ваши деньги». Тщательно осмотрел весь дом сверху донизу. Я ходила за ним по пятам, на осмотр ушло все утро.

Впустую!

Не нашлось ни склепа под плиточным полом, ни потайной двери в стене, ни подземного хода, ни шкафа с двойным дном.

Ни-че-го!

– Это вам не приключения Арсена Люпена, – лаконично прокомментировал Мартино.

Но я-то знаю, что говорю!

Кто-то проникает в мой дом, ходит за мной по пятам.

Вполне реальный человек.

Не призрак Анаис Обер.

– Знаете, Ариана, – мурлычет мне на ухо Александр, – в Вёле рассказывают, как один местный поклонник Виктора Гюго написал на песке имя писателя. «Смотрите, – сказал ему кто-то из друзей, – море стирает ваше имя». – Он придвигается еще ближе, голубые глаза ищут мой взгляд, и договаривает: – «Оно его не стирает, – якобы ответил Гюго, – а уносит с собой…»

На секунду мне показалось, что он меня поцелует прямо здесь, в этом каменном алькове. Но Александр, должно быть, инстинктивно почувствовал, что не стоит спешить, дама может чисто рефлекторно дать в челюсть.

Мы больше часа простояли в этой меловой дыре, прижавшись друг к другу, после чего размяли затекшие мышцы долгой прогулкой под скалами. Правда, вскоре красавчик исчерпал запас из десятка дежурных шуток и перестал быть интересным собеседником. А уж комплименты, которые он отвешивал женщине в джинсах, свитере, зимней куртке и теплом шарфе, были, ей-богу, не к месту. Зато я выяснила, что у него есть странная, но истинная страсть к местной истории вообще и тайной истории жизни Анаис Обер в частности.

Он рассказал, что раньше мой дом принадлежал чете рыбаков, у которых и нашла приют Анаис Обер, когда в 1826 году открыла деревню. Гостеприимство вёльцев стало одной из тех искр, которые разожгли пламя ее любви к будущему курорту.

Сама не знаю почему, но это открытие меня взволновало.

Я ведь не с кондачка купила именно этот дом. Все переговоры с агентом по недвижимости Ксавье Пуленом взяли на себя Элиза и Анжело. Одна, сидя в нантерской квартире, я бы ничего не сумела. Похоже, недвижимость в Вёле сдают и продают только своим. И войти в этот круг со стороны практически невозможно.

– Что же за тайна была у Анаис Обер? Можете себе представить – я с детства всю жизнь только о ней и слышу. Где Анаис Обер ее спрятала?

Впору подумать, что Александр подкатил ко мне позавчера исключительно потому, что я поселилась по первому вёльскому адресу Анаис Обер. Что я интересна ему только через призму памяти об актрисе… Мне почти хочется, чтобы он взял меня за руку, обнял за талию, прижал к груди, – только ради удовольствия послать его подальше.