Среди многих наук, которым обучали в монастырской школе, была и география, то есть описание заморских земель. Показывали ученикам многие удивительные вещи, вроде морских карт и «книги атлас земной».

Сами поморы картами не пользовались: знания о морских путях, об отмелях и навигации в зимнее время просто переходили от отца к сыну непосредственно, на практике. Но любопытно было взглянуть на заморские карты, которые показывал учитель – иеромонах Алипий.

– На этих картах, – говорил он, – вся земля наша показана, до самого края моря-океана. А море-океан – не одно, а разделяется на множество, как видите. И земель тут в морях и вокруг – видимо-невидимо.

Имелся в школе и глобус – громадный, крутящийся, установленный на тяжелой железной подставке. Отец Алипий медленно вращал глобус и заскорузлым старческим пальцем указывал на разные страны.

– Вот Англия, а вот – Гишпания, а чуть ниже, в форме сапога – итальянские земли…

– А вот еще, – говорил иеромонах, – страна Новый Свет, за океаном. Огромная земля, населенная дикими людьми или полузверями, она совсем недавно открыта гишпанскими моряками.

Так что после тех уроков Степан очень даже хорошо знал, насколько Лаврентий прав в своих опасениях: тяжело будет найти остров с Алатырем. Островов тех в морях – как песка морского.

– А третья трудность – в том, что когда твой камешек-осколочек приближается к настоящему цельному Алатырю, то с каждым шагом становится все горячее. Так раскалится, что не сможешь в руке удержать, – говорил Лаврентий, пересказывая слова дедушки. – А как выронишь из рук, то и дальше к Алатырю не приблизишься. Он тебя не подпустит.

Вспомнив сейчас тот давний разговор, Степан задумался.

– Слушай, – обратился он к Лаврентию. – Вот ты говоришь, что камень твой нагрелся. А не значит ли это, что поблизости тот самый Бел-Горюч камень Алатырь?

Лаврентий улыбнулся в ответ.

– Но ведь мы не на острове, – заметил он, – и дерева с красной девицей что-то не видно. Нет, тут дело другое…

А какое именно другое дело, им обоим было уже ясно.

Если камень стал нагреваться, то это значит, что где-то поблизости есть еще один осколочек. Осколочки чувствуют друг дружку и нагреваются, стремясь снова слиться в одно целое, каким были когда-то. Ведь обоих когда-то отломили от волшебного Алатыря.

– У кого-то на корабле есть такой же камень, – шепотом произнес Лаврентий, и Степан кивнул. Ну да, только знать бы, у кого…

У капитана? У кого-то из команды корабля? У одного из пленников-эстов?

Второй камень ведь наверняка тоже нагревается, и владелец ощутил это.

Вдруг Степан вспомнил нечто и так резко повернулся к другу, что ошейник сдавил шею.

– Ты видел, как называется корабль? – спросил он возбужденно.

– Ну да, – ответил Лаврентий, – посмотрел. Называется Sten. Я видел…

Тут же он умолк, пораженный догадкой. Его глаза округлились.

Ну да, ведь Sten – это камень, всякий помор знает. Каждый, кто торгует с норвежцами, немножко знает их язык. По-норвежски это слово – «камень», и по-шведски, наверное – тоже.

– Ты думаешь, что корабль назван так в честь этого камня Алатырь? – спросил Лаврентий и потряс головой. – Не может быть, тут же нет колдунов.

– Думаешь, ты один колдун на всем белом свете? – засмеялся Степан.