— Я поселю тебя на нижнем этаже, — слова Евы прозвучали как-то необычно и слишком отличительно от тишины мыслей. Резануло слух.

— Спасибо! — только и ответила я.

— Воду я нагрею, принесу полотенца, — Ева говорила все это спускаясь вниз и не удостаивая меня даже взглядом, уверенная, что я иду следом. А я шла. Шла и думала о том, что не задержусь здесь ни единого лишнего дня. Узнаю то, что мне надо и уйду.

«Только бы Агнешка помогла!» — мелькнула в голове шальная и безумная мысль.

Уже перед дверью в комнату, выделенную мне в доме, я остановилась и посмотрела на свою провожатую.

— Что с ней? — спросила тихо.

Ева вскинула брови.

— С главой? — проговорила она.

— Она выглядит не важно! — я проследила глазами, как ведьма открыла двери. Те протяжно скрипнули, и Ева поморщилась.

— Надо смазать! — сказала она сама себе, затем покосилась на меня. — Мы не говорим о здоровье Главной. Не принято.

— Значит, все плохо? — я нахмурилась.

— Никто не вечен! — усмехнулась Ева.

— А кто после займет ее место? — поинтересовалась как бы между прочим.

— А ты не догадываешься? — почти искренне удивилась Ева и больше ничего не сказав, повернулась ко мне спиной и направилась по коридору к лестнице. Я проводила ее взглядом до ступеней, а затем вошла в комнату и первым делом убрала тяжелые шторы, закрывавшие окно. Впустила свет и свежий воздух, чтобы проветрить помещение. Затем огляделась.

Комната была простая. Обставлена с удобством, но без всяких излишеств. Как раз то, что мне надо. Мои немногочисленные вещи стояли рядом с кроватью.

Устало опустилась прямо на покрывало, понимая, что Агнешка была права, когда сказала о том, что я устала. Я долго добиралась в столицу. Пыталась несколько раз перемещаться и оказывалась только в тех местах, что мы проходили с Роландом. Это была пытка. Я не могла не думать о нем, не могла забыться даже во сне, потому что и там он находил меня и просто смотрел, не говоря ни единого слова. Карий взгляд, такой живой и одновременно далекий.

Слезы защипали глаза. Я позволила им скатиться по щекам, понимая, что иначе не выдержу, да и зачем сдерживать свою скорбь? А я скорбела. Искренне. Боль в очередной раз доказывала, что я жива, в то время как его рядом больше нет.

«Почему ты оставил меня?» — спрашивала себя с грустью.

Я не вспоминала о Мраке…

«О Генрихе!» — поправила себя.

Я уехала, оседлав Призрака и оставив бывшему другу и волкодаву свою кобылку. Просто не смогла отдать ему Роландова коня. А Призрак, словно понял, что хозяина больше нет. Он позволил мне оседлать его, позволил сесть верхом, принял, вместо ведьмака.

— Мы остались вдвоем! — сказала я ему тогда и, склонившись, потрепала черную холку. Он тихо заржал, словно хотел поддержать меня в моей скорби.

Стук в дверь отвлек от мыслей. Я распахнула глаза и поняла, что лежу на кровати и почти сплю, предавшись воспоминаниям, провалившись в них, как в глубокий сугроб.

— Кто? — только и спросила.

Дверь снова скрипнула, пропуская незнакомку. Высокая, статная и длинной гривой пшеничного цвета волос, заплетенных в простую косу. Она махнула рукой и в помещение вплыла деревянная бадья, наполненная водой. Во второй руке, наперевес, висело два полотенца, которые она положила на кровать, рядом со мной.

— Добро пожаловать в Круг, сестра! — сказала женщина, но представиться не спешила.

— Я не сестра! — ответила я тихо, глядя, как бадья опускается на пол.