Так много нужно было сказать, разобрать такую кипу перепутанных писем, обсудить новости о жасмине и сильно выросшем абрикосовом дереве на шпалере, что спустя какое-то время они впали в радостное молчание, скрестив руки на кухонном столе, словно пара простаков, и глядя друг на друга с бесконечным удовольствием. Эту тишину нарушал звук «Уилкса и свободы», часто повторяющийся и слышимый всё ближе.

— Детки идут, — нарушила молчание Софи.

— Да, — ответил Джек. — Я видел, как они маршируют, что королевские гвардейцы. С чего это они?

— Разыгрывают выборы в Вестминстере. Твой отец отстаивает, — Софи на секунду запнулась и извиняющимся тоном добавила, — интересы радикалов.

— Бог мой! — воскликнул Джек.

Политическая карьера генерала Обри, стремящегося то бороться с коррупцией, то участвовать в ней, часто заводила его на оппозиционную правительству сторону, но никогда до такой степени, как сейчас. С тех пор, как генерала впервые избрали представителем от «гнилого местечка» [3] Грайп, владения его друга, он умудрился примкнуть к тори. При Первом лорде Адмиралтейства — виге. Когда же Первым лордом стал тори, Обри-старший выражал взгляды одной из групп вигов. Человек дьявольской энергии, лишь прибывающей с возрастом, генерал с неиссякаемым потоком так свойственных военным нелицеприятных речей, произносимых в Палате, слыл в правительстве настоящей занозой как оппонент, и тяжёлой обузой как сторонник.

Случающиеся временами попытки помочь сыну, используя свое политическое влияние, всегда оказывались неразумными, а подчас просто опасными. Конечно, думал о сыне генерал не то чтобы часто, но Джек всё же мог достичь ранга пост-капитана гораздо раньше, будь у него не такой деятельный родитель.

— Стоит их позвать? — спросила Софи.

— Конечно, дорогая, — ответил Джек. — Мне бы хотелось познакомиться с Джорджем.

— Дети! — прокричала Софи, трепеща при мысли, что они не узнают отца, — идите в дом и поприветствуйте папу. Он вернулся из Америки.

Вопреки всем предпринятым ей мерам, дети уставились на отца, не выказывая ни намёка на узнавание, а потом стали шарить глазами по комнате в поисках кого-то ещё, более знакомого. Момент выдался исключительно болезненный, но потом они вспомнили о манерах, с серьёзными лицами выстроились плечом к плечу и отвесили по реверансу.

— Добрый день, сэр. Добро пожаловать домой, — прощебетали детки, бросив быстрый взгляд на мать, чтобы понять, всё ли выполнено как должно.— Джордж, — прошептала она, — смелее!

Мальчик залился краской и опустил голову, но собрал всю свою храбрость, отошёл от двери, отвесил неуклюжий поклон и протянул отцу руку.

— Надеюсь, вы здоровы, сэр.

— Добро пожаловать домой, — пролепетали сёстры.

— Добро пожаловать домой, — таращась во все глаза, повторил Джордж и без всякой паузы продолжил. — Они скоро будут здесь. Я слышал повозку на дороге. Если новости верны, Бонден обещал привезти мне железный бугель. Настоящий железный бугель, сэр!

— Осмелюсь предположить, что ты получишь его, Джордж, — с улыбкой ответил отец.

— Дедуля приезжал к нам на днях с сэром Фрэнсисом Бардеттом и рассказал про Вестминстерские выборы, про Уилкса и свободу — вежливо сказала Шарлотта, почувствовав, что повисшая было пауза может стать неловкой. — Мы решили, что отныне будем голосовать только за него. А вы не хотите, чтобы его выбрали?

— Дети, дети, — поспешила Софи сменить тему, — вы должны переобуться, помыть руки и умыться. Фэнни и Шарлотта, наденьте чистые передники. Мы сядем в гостиной.

— Да, мама! — прокричали они, но в этот самый миг с улицы донесся шум от въезжающей во двор повозки, и ватага высыпала навстречу.