|
Для очистки совести я спросил у него, какова дорога до Лысой Горы. Юный сержант посмотрел на меня с большим недоверием и сказал: "Дорога? Что это вы говорите, гражданин? Какая же там дорога? Нет там никакой дороги". Домой я вернулся под проливным дождиком. Старуха отбыла. Кот Василий исчез. В колодце кто-то пел на два голоса, и это было жутко и тоскливо. Вскоре ливень сменился скучным мелким дождем. Стало темно. Я забрался в свою комнату и попытался экспериментировать с книгой-перевертышем. Однако в ней что-то застопорило. Может быть, я делал что-нибудь не так или влияла погода, но она как была, так и оставалась "Практическими занятиями по синтаксису и пунктуации" Ф. Ф. Кузьмина, сколько я ни ухищрялся. Читать такую книгу было совершенно невозможно, и я попытал счастья с зеркалом. Но зеркало отражало все что угодно и молчало. Тогда я лег на диван и стал лежать. От скуки и шума дождя я уже начал было дремать, когда вдруг зазвонил телефон. Я вышел в прихожую и взял трубку. -- Алло... В трубке молчало и потрескивало. -- Алло, -- сказал я и подул в трубку. -- Нажмите кнопку. Ответа не было. -- Постучите по аппарату, -- посоветовал я. Трубка молчала. Я еще раз подул, подергал шнур и сказал: -- Перезвоните с другого автомата. Тогда в трубке грубо осведомились: -- Это Александр? -- Да. -- Я был удивлен. -- Ты почему не отвечаешь? -- Я отвечаю. Кто это? -- Это Петровский тебя беспокоит. Сходи в засольный цех и скажи мастеру, чтобы мне позвонил. -- Какому мастеру? -- Ну, кто там у тебя сегодня? -- Не знаю... -- Что значит -- не знаю? Это Александр? -- Слушайте, гражданин, -- сказал я. -- По какому номеру вы звоните? -- По семьдесят второму... Это семьдесят второй? Я не знал. -- По-видимому, нет, -- сказал я. -- Что же вы говорите, что вы Александр? -- Я в самом деле Александр! -- Тьфу!.. Это комбинат? -- Нет, -- сказал я. -- Это музей. -- А... Тогда извиняюсь. Мастера, значит, позвать, не можете... Я повесил трубку. Некоторое время я стоял, оглядывая прихожую. В прихожей было пять дверей: в мою комнату, во двор, в бабкину комнату, в туалет и еще одна, обитая железом, с громадным висячим замком. Скучно, подумал я. Одиноко. И лампочка тусклая, пыльная... Волоча ноги, я вернулся в свою комнату и остановился на пороге. Дивана не было. Все остальное было совершенно по-прежнему: стол, и печь, и зеркало, и вешалка, и табуретка. |
