— Это правда, дорогой. Большая часть работы фермера в навозе.

— Возможно, лишь бы он догадался, что в городе не стоит пинать кучки. — Ответил Ваймс. — Некоторые из них могут дать сдачи.

— Он должен побольше узнать о деревне. Ему следует знать, откуда мы получаем еду и как она добывается.

Это важно, Сэм!

— Разумеется, дорогая.

Леди Сибилла посмотрела на мужа так, как может только супруга.

— Оставь этот свой «послушный» тон, Сэм.

— Я не понимаю…

Но Сибилла вмешалась:

— Однажды Сэм-младший все это получит в наследство, и я хочу, чтобы он понимал, что к чему, а еще я хочу, чтобы ты расслабился и насладился отпуском. Позднее я возьму Сэма с собой на ферму, посмотреть на дойку и как собирают куриные яйца. — Она поднялась: — Но сперва я возьму его в фамильный склеп, чтобы навестить предков. — Она заметила панический взгляд мужа и быстро добавила: — Все в порядке, Сэм. Они не шатаются по округе. На самом деле они лежат в очень дорогих ящиках. Почему бы тебе не пойти с нами?

Сэм Ваймс был накоротке со смертью, и наоборот. Что его раздражало - это самоубийства. В основном это были повешения, потому что вариант прыжка в Анк с камнем на шее для самоубийства это уже чересчур, и не только по тому, что вам пришлось бы несколько раз грохнуться о твердую поверхность, прежде, чем удалось бы проломить твердую корку. И все самоубийства тоже приходилось расследовать, чтобы убедиться, что это не убийства, замаскированные под самоубийства. Был еще мистер Трупер, городской палач, который мог отправить вас в вечность так быстро и гладко, что вы ничего бы не заметили, и Ваймс слишком часто видел, что вытворяли любители.

Фамильный склеп семьи Овнец напомнил Ваймсу городской морг в конце рабочего дня. Там было «людно». Некоторые гробы были поставлены на ребро, и хотя они находились на полках, оставалось только надеяться, что они не попадают оттуда вниз. Ваймс беспомощно наблюдал как его жена ходит от одной таблички к другой, вслух читая имена сыну и коротко рассказывая про владельца гроба. Сам он чувствовал окутавшие его холод и бесконечную глубину времени, словно источаемые самими стенами склепа. Каково же его сынишке, узнать имена всех этих бессчетных, ушедших в века, дедушек и бабушек? Сам Ваймс не знал даже своего отца. Его мама рассказывала ему, что того переехала телега, но Ваймс подозревал, если это правда, значит это была телега с пивом, которая «переезжала» его не раз. О, разумеется, был еще Старик Камнелиц, ныне реабилитированный цареубийца, у которого была даже собственная статуя в городе, и которую не трогали городские граффити, поскольку Ваймс отчетливо дал понять, что именно он сделает с «художником».

Но Старик Камнелиц был всего лишь вехой в истории, своего рода правдивой сказкой. Между ним и Сэмом Ваймсом не было прямой связи, только болезненная бездна.

И все же, Сэм-младший однажды станет герцогом, и за эту мысль стоило цепляться. Ему не придется расти с беспокойной мыслью о том, кто он, потому что ему это будет известно, и влияние с материнской стороны должно перевесить ненормальный груз того факта, что его отцом является Сэмуэль Ваймс. Сэм-младший сможет вернуть мир на правильный путь. Для этого нужна уверенность в себе, а целая куча (по всей видимости) чокнутых предков поможет произвести впечатление на людей с улицы, а Ваймс знал много улиц и много людей.

Вилликинс не был полностью откровенен. Даже городским нравятся личности, особенно злобные или довольно интересные, чтобы добавить живости в бесконечное цирковое представление, которым является уличная жизнь Анк-Морпока, и если иметь пьянчугу отца просто социальная оплошность, то иметь пра-пра-прадедушку, который пил столько бренди, что его моча вполне вероятно была огнеопасна и который появлялся дома только для того, чтобы пообедать палтусом с жареным гусем на закуску (с подходящим вином), а так же до рассвета играть в седло поросенка со своими дружками и отыграть все проигранное ранее… ну, народу нравятся такие штуки, и подобные личности, которые способны пнуть остальной мир под зад и прикрикнуть вслед.