— Молодой человек! Вас не учили здороваться, когда старшие рядом?

От неожиданности я вздрогнул и чуть не подпрыгнул на месте.

— Где ваши манеры?

Лицом к камину, за высокой спинкой кресла, сидел щупленький старичок в алой мантии, расшитой позолотой, был он мал ростом, всего на полголовы выше меня, сморщен, как сухофрукт, и напоминал покрытый мхом пень, так как имел всклокоченную короткую бороду и вихры неприглаженных волос, обрамлявших высокий лоб с залысинами.

— Сэр Дако! — опознать эту Тортиллу мне не составило труда, осталось выбрать линию поведения с ним. — Прошу простить меня за то, что потревожили вас в вашем доме, но обстоятельства таковы, что…

— Знаю я твои обстоятельства! — Старик не дал договорить. — Турп! Я помню его еще мальчишкой, когда он вместе с твоим отцом гостил у нас, хитрый малый.

Я поклонился старику и, не разгибаясь, ожидал его дальнейшей речи.

— Хватит там расшаркиваться! — Голос у него был скрипучим, но полным жизни и какой-то иронии. — Иди сюда, присаживайся, посмотрю на новое поколение Рингмаров, вы всегда были вертлявыми пройдохами, выкручивались из любых ситуаций.

Спорить с ним либо же как-то препираться совершенно не хотелось, я просто сел, откинувшись на спинку кресла, и, вытянув ноги, с интересом стал его разглядывать. Приятный старичок, живой взгляд, резкие слова, он первый человек, встреченный в этом мире, который не пытался хоть как-то выделить себя в присутствии аристократа. Хотя, судя по тому, что к нему обращались просто «сэр», титул его не передается по наследству, он бывший простолюдин, получивший за какие-то заслуги свое звание.

— Ну что, Ульрих, как тебе старый Дако? — Он подмигнул мне после непродолжительного молчания. — Ты знаешь, меня боялся еще твой дед!

— Видимо, не без оснований? — Я вернул ему улыбку.

— А то! Я вас всех порол хворостиной в свое время: и фон Кофов, и Рингмаров, и Самли. Всех! — Старик откровенно смеялся.

— Ну что ж, тогда, пожалуй, ваша наука пойдет и мне впрок, вы уж не откажите в милости… хворостиной-то. — Интересно, что он за наставник и чему учил в свое время всех этих знатных особ? Допустить мысль, что магии, я не мог, ну сами посудите, зачем барону изображать из себя неизвестно что, размахивая руками, словно шут балаганный, напуская мистики и натирая до блеска о штаны хрустальный шар.

— Ха-ха! — Похоже, я ему нравлюсь. — Ох, и окажу я тебе милость! Ха-ха!

Слуги внесли поздний ужин, накрывая на стол, я любезно предложил старику посидеть со мной, так сказать, угоститься. Время хоть и за полночь, а мы с ним все сидели, перекидываясь словами. Приятный человек, чем-то он мне напомнил моего Охту, первого наставника в моей новой жизни. Вот так же и с ним мы сидели вечерами, ведя долгие разговоры.

Тяжело терять близких, друг — это такая штука, что достается нам порой лишь раз и на всю жизнь. Печально, когда теряешь друга, и очень хорошо, если я опять нашел человека по душе, время покажет, время все расставит по своим местам.

* * *

Подняла меня утром Ви. Девчонка, привычная к деревенской жизни, вставала с первыми лучами солнца и с их заходом отрубалась. Как попугай в клетке, светло — он прыгает, скачет, накрой клетку покрывалом — и он тут же уснет.

Я еще пытался уснуть, но маленькое торнадо, носящееся по комнате и сшибающее все на своем пути, не располагало к этому, особенно когда стало прыгать по моей кровати и лупить меня подушкой по спине и попе.

— Ну, юная леди! Сегодня я займусь твоим воспитанием! — Я попытался ее схватить, скрутив в бараний рог, но куда там, шлепая босыми пятками по полу, малявка выскользнула с писком, опрокинув какую-то вазу, унеслась в другую комнату.