— Во дворец! Срочно во дворец! — Маг влетел по ступенькам, взмахнув рукой, чтобы поторопились.

* * *

Его поступь была тяжела, и можно было подумать, что он с трудом держится на ногах. Это был крупный мужчина, изукрашенный какими-то рисунками с ног до головы, и с непомерно раздутой мускулатурой, совершенно лишенной местами кожного покрова, от чего были видны белесые сухожилия, уже подернутые поволокой тлена и смерти.

— Ты мне заплатишь, — утробно рычал он, а его грудная клетка, сшитая стальной нитью, ходила ходуном. — Ты мне еще за все заплатишь…

Огромная составная челюсть с трудом закрывалась из-за обилия острых клыков, тяжелая, вязкая и мутная слюна ошметками летела на землю.

— А-а-а-а! — Мощный рык ненависти и боли пролетел над кварталом трущоб, всполошив стаи ворон на мусорных кучах и заставляя жалкие тени перепуганных «недолюдей» прятаться глубже в свои крысиные норы. Мощный кулак снес каменный угол какого-то дома, а рык вновь огласил грязные улочки.

— Мое время на исходе! — Мутный взор рассеянно блуждал, ни на чем не задерживаясь. — Ну что ж, пока твоя взяла, Пепельный, пока… Так узрите же силу Ашун-дарга, жалкие твари! Я унесу ваши души с собой в преисподнюю!

Из тела, словно гигантские щупальца, тугими лапами непроглядной тьмы выросли десятки жгутов, бешено бьющих в ярости по камням стен и мостовой. Тело более не выглядело изможденным, монстр твердо встал на ноги, сжимая свои пудовые кулаки и ощерив зловонную пасть.

В чем сила демона? В яростном и неистовом безумии! В мощи, одуряющей разум, ярости и презрении к окружающей действительности.

— Выходите, жалкие крысы! — взревел монстр. — Я подарю вам сладкую смерть, которой вы, черви, недостойны!

Улицы наполнились топотом ног, повсеместно, отовсюду из своих схронов вылезали жалкие бедняки, нищие, воры и прочий сброд, выброшенный короной на периферию города за ненадобностью. Жалкие, побитые жизнью, худые и грязные, в обычное время они бы вызвали презрительную гримасу пренебрежения на лице благополучных и состоятельных граждан, но не сейчас, потому что их сотни и тысячи, а также не было больше среди них тех, кто опустит взгляд, когда рядом стоит господин. Теперь они другие. Капилляры глаз были разорваны, от чего белки глаз наполнялись кровью, дыхание с хрипом вырывалось из тысяч глоток, а в сердца и разум с криком жуткого чужака закрадывались безумие и ярость, падая на плодотворную почву мелкой и затаенной злобы, носимой ими в себе в течение всей своей жизни.

— Вперед, помойные псы! — Хохотало чудовище, волнами от себя рассылая по земле посылы своей силы. — Вперед, к смерти!

Десятки, сотни, тысячи, словно один слаженный организм, вмиг поднялись на ноги, делая шаг навстречу своему господину. Старые и молодые, мужчины и женщины, даже дети, чье сердце еще не покрылось коростой низменных чувств. Все стронулись с места, ибо вмиг обрели свободу безумия, когда нет более преград и препон, когда нет больше страхов, не чувствуешь жажды и голода, и лишь голос великого господина звучит в голове сладким дурманом, обещая скорое избавление от жалких мук проклятой и никчемной жизни.

* * *

— Тэль'ва Леофоль! — К мрачному эльфу, стоящему в переулке и с болью смотрящему, как его братья заворачивают в похоронные саваны группу покойников, подбежал молодой маг клана, с ужасом на лице потрясая кристаллом слежения тонких энергий.

— Эль? — Он с трудом перевел взгляд на беспокойного мага.

— Дегон! — Дрожащими руками маг протянул ему свой кристалл.

— Всем в дом Солнца! — Бешеным криком разразился Леофоль, с ужасом глядя на муть магического артефакта, совершенно забыв о своем родном наречии.