|
Но!.. Для того чтобы нажать «красную кнопку» вовремя, нужны достаточно весомые основания. Начало всеобщей мобилизации в мае таило угрозу попадания в щекотливую ситуацию: войска собраны, армия мобилизована (допустим, скрытым порядком, тем более, что этот вариант мы проверили), а противник не нападает. Что здесь прикажете делать? Нападать первыми? Возвращать армию в места постоянной дислокации? Последнее опасно тем, что противник, во-первых, может-таки напасть согласно собственным планам, а во-вторых, может запустить процесс переговоров его с нашими возможными союзниками и образования единого антикоммунистического фронта. Да и срыв народнохозяйственных планов нам совсем не нужен. Жаль, что нельзя снова расстрелять кое-кого из тех, кто в тридцать седьмом упокоился. Как они нашей стране своей возней с мировой революцией подгадили, слов нет, одни междометия. Так подгадили, что теперь на воду дуть приходится.
Вот так и решайте, товарищи большевики. Вот и думай, товарищ Сталин. Помнится, арабы раз мобилизовались не вовремя. Да, собрали грандиозную армию, во много раз большую, чем у израильтян, и стали ждать, что они испугаются. В результате многократного изменения обстановки войска передвигались с места на место, потеряли бдительность, устали, выработали ресурс техники… и были разбиты внезапным нападением уступающих в численности израильтян. Но до чего же похоже, а? Такое же внезапное нападение на аэродромы, захват господства в воздухе, разгром сухопутных войск по частям… Надо подумать, как избежать хотя бы самых очевидных ошибок. Думай, товарищ Сталин, думай, шэн бозо, шапку куплю, да. – Товарищ Сталин, к вам товарищ Берия с посетителем, – лейтенант госбезопасности, ага. Зовут его, кстати, Алексеем. Друзья за привязанность к пиву «пивным бочонком» прозвали, помнится. Хотя не такой уж он и толстый, да и «пивного брюха» не видно. – Приглашайте, товарищ Доморацкий. – А сейчас поработаем на перспективу. К концу войны мы должны уже иметь задел для «большой дубинки» против всех, кому не понравится наше усиление. Должны и будем иметь. Входят. Лаврентий сосредоточен, а вот его спутник явно ошарашен и даже, кажется, испуган. Непонятно, отчего. О чем с ним Лаврентий разговаривал или его костоломы, что так зашуганно Сергей Павлович смотрит? Придется исправлять содеянное. – Проходите, проходите, товарищи. Устали, наверное, с дороги? Сейчас немного перекусим, а уж потом перейдем к делу. Вызываю Алексея и прошу приготовить в столовой чай. Идем туда. Так, а гость понемногу осваивается. – Товарищ Королев, присаживайтесь. Вы какой чай любите – черный, зеленый? У нас очень хороший чай и вкусные бутерброды. Угощайтесь. Пока пьем чай с бутербродами, разговариваем о всяких посторонних предметах, и гость оттаивает. Настороженность уходит вглубь, но полностью не исчезает. Ничего, и так неплохо. – Пройдемте в кабинет, – приглашаю, готовясь посмотреть, как они прореагируют на сюрприз. Берия, похоже, что-то знал, удивление слегка наигранное. Зато на Королева подействовало. Ага, не зря я три дня по часу личного времени тратил, объясняя и поправляя. Но надо признать, и художник хорош, быстро все понял. Конечно, такую картину посложнее написать, чем «Стахановцев». Но справился товарищ Дейнека, хорошо получилось. Прямо такая, как мне запомнилась с того времени картина: огромная, занимающая полнеба Земля в ореоле атмосферы, резкие двойные тени, черная пустота космоса, видимые на горизонте горы, окружающие кратер, и две человеческие фигуры в скафандрах, стоящие на пустынной равнине. Луна и Земля. Причем нарисовано так, что при беглом взгляде на фигурки ясно, что они с восхищением смотрят на открывшуюся панораму. Даже на охранников подействовало, знаю точно, несколько раз приходили смотреть. А уж на Королева тем более подействовало. |
