Он открыл котомку, словно желая мне что то показать, как вдруг поднялся вихрь из писем. И письма стали залетать в сумку.

– Потом берешь письмо, – продолжал бедолага, вытаскивая письмо. Оно засветилось в руках и полетело в сторону двери. – Письмо само приведет тебя к адресату! Все! Я побежал! Иначе письмо потеряется!

Дверь прозвенела и закрылась.

Я стала рассматривать униформу. На ней были следи когтей во всю спину, жеваный рукав и дырки, словно от пуль на штанинах. Фуражка была разрублена на две части.

Все это было аккуратно зашито и заштопано.  Но ни капельки не утешало.

– Тридцать дней! Сто писем! – повторила я себе, надевая котомку через плечо.

Колокольчик двери нежно прозвонил. Дверь скрипнула, а я услышала тихие шаги.  Обернувшись, я увидела того самого наглого типа, который расшвыривал письма ногами. Сейчас он выглядел вовсе не наглым и интересным. А скорее, жалким и побитым. Он молча поднял с пола растоптанную фуражку, отряхнул ее об себя и приладил на голову.  Крадучись, он направился к сброшенной сумке и повесил ее на плечо.

– Извините,  пожалуйста, –  шепотом закивали мне, поглядывая на лестницу. – Неловко получилось! Немного преждевременная радость! Так что давайте знакомится, если что то нужно, я…

– Спасибо, не надо, – ответила я, видя, как побитая мышка перетряхивает сумку.

Я открыла сумку, затаив дыхание. Вихрь писем поднялся и закрутил меня. Письма, словно ласточки, влетали в сумку, пока я пыталась сосчитать их, но сбилась на пятом или шестом.  Они ловко юркнули и притаились, пока вокруг меня шел дождь из писем.

– Сто писем? Да не вопрос! – подбадривала я себя. – Нет, ну не тысяча же! Итак, первое письмо у нас… Ой!

Я решила достать письмо наугад. Моя рука нырнула в сумку. Долго вороша письма, я достала мятый желтый конверт.

– Маркизу? – удивленно прочитала я красивый ровный почерк. – Но адреса нет… Интересно, а где живет маркиз?  Наверняка в каком нибудь старинном поместье! Только где мне его искать!

Не успела я договорить, как вдруг  письмо задрожало.  Я испугано выпустила его. Письмо взмыло вверх, заставив отшатнуться. Оно вспыхнуло пламенем и … полетело! Само! Юркнув в дверную щель, оно исчезло за дверью.

Глава вторая.  Бульон из почтальона

– Так, а я чего стою? – опомнилась я, бросаясь к двери. Распахнув ее, я повертела головой. Письмо! У меня улетело письмо!

В конце улицы я увидала огонек. Он пронесся над головами прохожих, собираясь исчезнуть за поворотом.

Я со всех ног, спотыкаясь, бросилась бежать за письмом!

– Извините, простите, мне срочно! – на ходу распихивала я случайных прохожих. – Я не виновата! Это письмо! Нога – не курс рубля! Вырастет как нибудь!

На моей несчастной совести была испачканная юбка, оторванный плащ и десяток истоптанных ботинок. Про удары локтями, я вообще молчу.

«Загрызу!», – зарычала совесть, оскалившись.

Потом, потом! Все потом!

Задыхаясь, я свернула вслед за письмом. Оно уже исчезало в другом конце улицы, напоследок ярко вспыхнув.

Я отрывала сумку от чьего то платья. Зацепилась ремешками. На меня с возмущением смотрела чопорная дама. Темно синее строгое платье и взгляд школьной учительницы, заставил меня покраснеть еще сильнее!

– Простите, у меня там письмо, – лепетала я, глядя на сражение сумки с платьем. – Мне нужно быстро!

– Вы что творите?! – возмущалась женщина.