|
Совершенно ясно, что разрешены только настоящие сильные удары (категорически запрещено подводить стопу под конверт бандероли и продвигать его вперед легким толчком или приподнимая), поэтому рождественский подарок Дениз он гнал вверх по лестнице со всевозрастающей яростью; в итоге конверт порвался, выплюнул набивку из перемолотой газеты, зато Чип сумел подцепить разорванный бок носком ботинка, ловко подкинул конверт, и тот, описав красивую дугу, упал всего на ступеньку ниже площадки второго этажа. Теперь бандероль упорно отказывалась перевалить через выступ последней ступеньки. Чип пинал, лупил, драл конверт каблуками. Внутри среди обрывков красной бумаги блеснул зеленый шелк. Плюнув на правила, Чип подтянул конверт на верхнюю ступеньку, прогнал его, будто мячик, по коридору и бросил у своей кровати, а сам вернулся за остальными подарками. Их он тоже успел основательно раскурочить, прежде чем выработал удачный способ: подкидывать немного вверх и, пока посылка еще в воздухе, подбивать ее снизу так, чтобы она сразу летела через несколько ступенек. При очередном ударе посылка от Гари взорвалась, во все стороны разлетелись пенопластовые прокладки. Бутылка в пузырчатой обертке покатилась вниз по ступенькам. Это был марочный калифорнийский портвейн. Чип отнес бутылку в постель и начал новую игру, чередуя глотки из бутылки и распаковку посылок. От матери – она, похоже, думает, что он до сих пор вешает в сочельник чулок перед камином, – Чип получил коробку с надписью «Подарочки в чулок», а в ней множество мелких пустяков, каждый в отдельной упаковке: бутылочка с каплями от кашля, миниатюрная фотография Чипа-школьника в потемневшей бронзовой рамке, пластиковые флаконы с шампунем, кондиционером и лосьоном для рук из гостиницы в Гонконге, где Инид с Альфредом останавливались одиннадцать лет назад но пути в Китай, а также два деревянных эльфа с расплывшимися улыбками и серебряными петельками в черепушках, чтобы повесить их на елку. Под эту гипотетическую елку предназначались более крупные подарки, которые Инид уложила в другую коробку и завернула в красную бумагу с изображением Санта-Клауса: спаржеварка, три пары белых «жокейских» трусов, большущий леденец на палочке и две думочки из набивного ситца. От Гари и его супруги Чип, помимо портвейна, получил хитроумную вакуумную пробку, чтобы остатки вина в бутылке не выдыхались, как будто у него когда-нибудь оставалось в бутылке вино. От Дениз в обмен на «Избранные письма Андре Жида» (хорошо хоть стер с форзаца постыдное свидетельство того, что на редкость невыразительный перевод обошелся ему всего в один доллар) Чипу досталась красивая ярко-зеленая шелковая рубашка, а от отца – чек на сто долларов с письменной инструкцией купить, чего сам пожелает.
Рубашку он носил, чек оприходовал, вино выпил в постели в ту же ночь, но прочие подарки от близких так и лежали на полу в спальне. Набивка бандероли перекочевала на кухню и, смешавшись с пролитой на пол водой, обернулась грязным месивом, которое Чип растащил на ногах по всему дому. Хлопья пенопласта сбились кучками по углам. На Среднем Западе скоро пробьет половину одиннадцатого. «Привет, папа, с днем рождения! У меня все в порядке. Как дела в Сент-Джуде?» Нет, чтобы позвонить, нужно как-то взбодриться. Зачерпнуть энергии. Однако телевизор доставлял такие эстетические и политические мучения, что даже под мультфильмы Чип не мог не курить и докурился до острой боли в груди; другой отравы дома не имелось, даже кулинарного хереса, даже микстуры от кашля, а его эндорфины, мобилизованные на извлечение наслаждения из плюшевого кресла, разбрелись в разные стороны, точно вымотанные боями войска, смертельно изнуренные требованиями, которые Чип предъявлял им в последние пять недель, и разве только сама Мелисса во плоти могла бы вновь призвать их к оружию. Необходимо поднять дух, слегка взбодрить нервы, но под рукой не было ничего, кроме старой «Таймс», однако на сегодняшний день с него вполне хватило заглавных «М» в кружочках. |
