|
И по этой дороге периодически мотались немцы. Кто на машинах, кто на БТР. В это время в колонне произошла заминка. Мне не было толком видно, что происходит, бинокль был у Сухова, но там кто-то упал, и конвоиры сгрудились возле него. Потом треснул выстрел, и у Андрея сорвало крышу. Вскочив на ноги, он, не скрываясь, гаркнул:
– За мной! Вперед! Бойцы рванули за ним, как стадо лосей, подбадривая себя протяжным криком «Ура-а-а!». Даже пленного бросили. Да уж… С выдержкой у Сухова нелады. Я хоть и не видел, зато хорошо мог представить, что там произошло. Кто-то из раненых обессилел, его не успели подхватить, и немцы упавшего застрелили. Обычное дело. А вот старлей-то! Эх! Я даже никуда не побежал, поэтому хорошо видел, как немцы-конвоиры задергались и как пленные начали разбегаться. А потом с одной стороны дороги появился броневик, а с другой, как по заказу, штук пять мотоциклистов. Вся эта рать моментом просекла ситуацию и в шесть пулеметов ударила и по наступающим, и по пленным. Вроде даже конвоирам досталось. Видно было, что нескольким нашим удалось скрыться в редком подлеске, с другой стороны дороги, но кому именно, я не разглядел. Во всяком случае, назад не вернулся никто… Отстрелявшись, немцы прошли по полю, выискивая еще живых, а я встал и, достав нож, подошел к сидевшему на земле Гельмуту. Пленный смотрел на меня полными ужаса глазами, повторяя: «Найн, найн», бормоча еще что-то по-немецки. Вздохнув, слегка вмазал ему в ухо, и майор вырубился, потеряв сознание. Перерезав веревки, я повернулся и зашагал в глубь леса, думая про себя, что правильно сделал, не убив этого фрица. И Сухов был против. Да и у меня рука не поднялась связанного резать. Биомать, Андрей, что же ты сделал?! Ведь толковый, выдержанный командир, и так сорваться…. Хотя его можно было понять. У нас на передовой, насколько знаю, даже в самые тяжелые времена, войска меняли через две недели. Уж очень силен был накапливающийся стресс и общая усталость. А здесь мы ведь не сидели на месте, а все время кружили по лесам, постоянно атакуя немцев. Да плюс еще шок от начала войны. Слишком резким получился переход от мирной жизни, тут еще и пленного на глазах застрелили, вот Сухова и заклинило… Глава 3 Снова я один, без документов (не считая майорских) и опять не знаю, куда податься. Может, вообще плюнуть на все и рвануть в Австралию? Или в ту же Америку? Нет. Несмотря на накатившую ипохондрию, в Америку я не хотел. И если немцев до сих пор не мог в полной мере осознать врагами, несмотря на то, что эти дни их активно уничтожал, то американцев считал основным противником. Немцы – враг грозный, жестокий, а сейчас у них вообще вольтанутый фюрер вместо совести. Но вот почему-то в промежутках между войнами мы всегда дружили. А американцы – те нет. Все норовят исподтишка ткнуть или деньгами всех развести. Подлый народ. Вообще надо обдумать свои цели. А то все как-то времени не было. Я сел под дерево, давая отдых натруженным ногам и прикрыв глаза, принялся размышлять. Что я хочу? Ну, чтоб на войне потерь меньше было. Выполнимо? Очень с трудом и почти нереально. Нашим командующим я ведь мозги не поменяю? Даже если им все планы немецкого генералитета дать, что это особенно изменит? Да в общем-то ничего. Где-то в чем-то немного поможет, и все. Вон, в сорок втором, когда немцев уже от Москвы отогнали, что получилось? В зобу дыханье сперло, и решили, что фрицев шапками можно закидать. Только под Сталинградом очухались. А ведь к тому времени почти год воевали – опыт должен появиться… Хотя именно это можно попытаться изменить. И время есть – больше полугода на все про все. Что еще хочу? А хочу, чтоб Союз не развалился. И всего, что после развала произошло, не было. Выполнимо? Даже не знаю. На это у меня лет тридцать есть. |
