– Подполковник, немедленно прекратить!

    И уже обращаясь ко мне, добавил:

    – Вы нас извините. Сами понимаете, после той ситуации, в которой мы побывали, срывы неизбежны.

    Пожав плечами, ответил:

    – Бывает. Вы меня тоже извините, не заметил, что случилось.

    Даже неудобно стало. Извиняется мужик, который вовсе не при делах, за какого-то мудака, что является его подчиненным. А может, даже и не является. Разбираться с наглым подполом расхотелось, тем более что мне вдруг стала понятна причина его ярости.

    А случилось то, что к моему виду революционного матроса добавился яркий штрих. И где так штаны порвать умудрился, не знаю. Сзади висел большой лоскут, и я вовсю сверкал пятой точкой. То-то чувствую, как-то поддувать с тылу начало. Опять полез на место водителя. Где же я это видел? Ага, вот. Под вторым сиденьем был сменный комбез немецкого водилы. Почти чистый. Отойдя за кусты, переоделся, выкинув не только драные джинсы, но и пропревшую футболку. Комбез был большеват и от него несло не смазкой, как можно было ожидать, а хлоркой. Опять подошел к кузову. Напряжение уже спало, и все начали знакомиться. Пожилой оказался тем самым дивизионным комиссаром, которым меня подполковник пугал. Он протянул руку, представляясь:

    – Степанов Андрей Яковлевич.

    – Илья, м-м-м… просто Илья. – Я тоже представился, чувствуя себя глупо.

    Хорошо, вмешался Серега:

    – Я вам потом объясню, товарищ дивизионный комиссар!

    Тот кивнул, с недоумением глядя на меня, и общее знакомство продолжилось. Серега оказался целым майором по фамилии Гусев. Надо же, почти угадал с его званием. Остальные были полковниками и одним говнистым подполковником, с которым я сцепился. Он носил олигархическую фамилию Ходорковский.

    Поели. Предложили даже откушать жавшемуся к борту немецкому офицеру, которого прихватили с собой. Но он отказался, видимо, посчитав за издевательство. Конечно – челюсть у него минимум в двух местах была сломана. Потом, пока я дозаправлял броневик из канистры, краем глаза видел, как Гусев что-то рассказывает дивизионному, а тот удивленно качает головой, одобрительно поглядывая в мою сторону. Пока возился с заправкой, объедки ужина были выброшены, и мы уже в сумерках поехали на восток. Предварительно, правда, Гусев, бросив на землю штук десять мешков, предложил наполнить их землей и песком.

    – Это корыто пулемет чуть не насквозь пробивает! – пояснил он свою просьбу.

    А я-то думал, на фига он мешки со двора захватил, не картошку же собирать?

    По пути спросил Сергея, что такое дивизионный комиссар. Он покачал головой и сказал, что это типа армейского генерал-лейтенанта. А Степанов, еще и член военного совета. Ну конечно, круче яиц, выше звезд. Немцы, наверное, уписались от восторга, когда такого чина живьем захватить получилось. М-да… Это мы удачно встретились. И мужик он вроде неплохой. Борзого подпола резко на место поставил. Так что сегодняшнее знакомство очень даже на пользу будет. Весь в радужных мыслях, я давил на газ, выжимая из неповоротливой колымаги все, на что она была способна. В узких полосках света из маскировочных фар проносились придорожные кусты. Один раз выскочил заяц и, пробежав метров триста перед нами, спрыгнул с дороги.