– Конечно, – а про себя подумала, насколько малодушен и скуп валет. На девочек по вызову тратит, не жалея. Его жена, по сути, несчастная женщина, родила ему троих детей, а после развода осталась практически ни с чем. Вообще, брак – это все равно, что похоронить себя заживо. Мужчины не умеют ценить женщин, особенно, богатые.

Через два часа мы уже были в Садах. Валет устремился в душ, а я сидела на краю кровати и смотрела в открытое окно. Звезды красивые, мерцают себе… И как же они далеки от этого мира, от людей с их порочными мыслями. Но все то – никчемная лирика, которой я иногда предавалась, чтобы отвлечься от предстоящего. Кривить душой не стану. Несмотря на любовь к власти и некоему распутству, не со всеми мужчинами мне было хорошо. Из пятнадцати постоянных клиентов нравилось, пожалуй, только с пятью, остальные вызывали либо жалость, либо отвращение. Но работа есть работа, за семь лет в роли жрицы научилась обожать всех и каждого, заставляя их так думать. Да и потом, каждые три месяца я отправлялась в своеобразный отпуск, дабы подлечить нервы и отдохнуть скорее телом, чем душой. Эти две недели свободы проводила в какой нибудь экзотической глуши без мужчин. Поэтому возвращалась полная сил, даже успевала соскучиться по своим непутевым мужчинкам, которые были таковыми исключительно в постели.

И снова я отвлеклась. Вальдемар вышел из ванной, тут же сбросил с себя полотенце и, что неудивительно, бросился к моим ногам. Он облизывал каждый палец на ступне, а когда его скромный друг очнулся, приступил к делу. Честно говоря, это было мерзко. Сегодня почему то особенно. Раньше я просто отрабатывала заплаченные деньги и провожала насытившегося валета с томной улыбкой до ушей. Вроде как он сотворил со мной нечто невероятное… А этим утром, закрыв за ним дверь, немедленно побежала в душ, где около часа пыталась отмыться. Видимо, накопилась усталость. И зачем я только согласилась на встречу с Лео?

К полудню решила наведаться к себе домой. Моя квартирка располагалась в трехэтажном старом доме по виа дель Корсо. Обстановочка, конечно, в разы скромнее, чем в Садах, но меня устраивало. Апартаменты достались от дядюшки Жевано, спасибо ему… Старик любил свою племянницу, ведь я единственная, кто носила ему продукты и лекарства. И не из за квартиры, а потому что он был больным стариком.

Странная судьба у человека. Вот вроде бы ты появляешься на этот белый свет, тебя любят, холят, лелеют, затем ты вырастаешь, стремишься сам любить и заботиться, а что в конце? А в конце ты всегда остаешься один – больной, немощный и разочарованный в прожитой жизни. И где же те, кого ты любил? А их нет, они вычеркнули тебя, потому что ты им просто надоел. Потому что ты болеешь, потому что хочешь есть, пить, а главное, потому что ты хочешь сочувствия и уважения.

Но Жевано умер с улыбкой на лице, ведь он не остался один. И в его квартирке мне всегда хорошо, так как его душа спокойна. А вот интересно! Как умру я? Хотя, нет… почему я должна умереть? Мне всего то двадцать пять.

По пути в свою обитель всегда покупала свежий чесночный хлеб в местной пекарне. Хозяин и продавец в одном лице – Вико Бартоло знал кто я, но никогда и ничего не говорил. У нас с ним образовалась странная связь, мы обменивались не просто взглядами, мы обменивались настроением, поэтому лишние слова были ни к чему.

Когда вошла к себе, достала хлеб из пакета, рухнула на старенький диван и, похрустывая ароматной корочкой, просто смотрела в потолок. Все таки это усталость. Если бы не Лео, так и осталась бы здесь. И почему этому испанцу не пойти к другой? Почему бы не найти подружку? Почему обязательно являться в Сады по три раза в неделю?

К вечеру пришлось вернуться. Лидия как всегда копошилась в кабинете. Сначала она всегда записывала что то в своей книге «доходов и расходов», после чего пересчитывала выручку, параллельно поучая новеньких жриц.