Он понимал ее — и не сумел ответить отказом.

— Уговорили, — произнес он. — Но, моя милая, то, что не дает вам покоя и омрачает вашу жизнь — это… это просто ужасное заболевание и ничего более. Иначе и быть не может. Поэтому, прошу вас, не смешивайте фантазии с реальностью — это прямой путь в сумасшедший дом…

И он рассказал ей остальное.

— Байки, которые до меня дошли… были просто невероятны! Легенды, рожденные наивным первобытным сознанием — вернее, первобытным невежеством. Видите ли, если говорить о Дагоне, то у островитян имелись свои собственные мифы, которые передавались из поколения в поколение. Их кровь была настолько испорчена, а внешность до того уродлива, — по всей видимости, эти дикари носили заразу в себе так давно, с незапамятных времен, — что они решили, будто созданы по образу и подобию своего творца, рыбьего бога Дагона.

Дикари о многом поведали морякам. Например, что в ответ на их молитвы Дагон подарил им не только изобилие рыбы, но и странный золотой сплав — судя по всему, его вымывало из местных гор в период дождей. Именно местные жрецы — шаманы-целители, жрецы культа Дагона и его Эзотерического ордена — тайком занимались изготовлением ювелирных украшений, часть которых дошла и до нас.

Однако современная легенда — та, которую можно услышать в Инсмуте и его окрестностях, — гласит иное: в обмен за богатый улов и золото островитяне отдавали своих детей морю — вернее, человекоподобным существам, что обитали в море, так называемым Глубоководным. Эти создания поклонялись Дагону и другим «божествам» морских глубин — в частности, великому Ктулху и Матери Гидре. В этом же предании говорится, что, обуреваемые жаждой золота, а также прочих знаков благосклонности со стороны полузабытых богов из сомнительных мифов (например, обещания вечной жизни), моряки Инсмута последовали примеру островитян и начали приносить своих детей в жертву Дагону. Впрочем, это были уже не столько жертвоприношения, сколько спаривания. Таким образом, обе легенды винят в появлении порчи смешанные браки: чистая человеческая кровь смешалась с кровью Глубоководных. Разумеется, таких браков быть не могло в принципе, потому что морскою народа не существует. И не существовало, однако это не остановило горстку самых опустившихся горожан. Они основали секту, доказательством чему является украшенный портиком и колоннадой храм, посвященный так называемому Эзотерическому ордену Дагона.

Все, теперь осталось рассказать лишь про «эпидемию» 1927–1928 годов…

Что ж, семьдесят лет назад наше общество отличалось гораздо меньшей терпимостью. Как это ни печально, но когда из Инсмута поползли слухи о том, как далеко зашла порча, о множестве больных и уродливых людей, которые там живут, то реакция федерального правительства была, на мой взгляд, неоправданно жесткой. Появись в те годы СПИД, реакция оказалась бы такой же — паника и поспешные решения. За этим последовала череда облав и арестов. Старые, полусгнившие дома на набережной сносили и сжигали. Однако никаких официальных обвинений не последовало, и ни один человек не был предан суду. Правительство твердило что-то невнятное о чрезвычайно заразной инфекции. Поговаривали, что заболевших тайком разместили по военным и флотским тюрьмам.

Таким образом, старый Инсмут почти полностью обезлюдел и даже спустя семьдесят лет практически не восстановил свою численность. Правда, теперь там имеется современная лаборатория, где работают специалисты — некоторые из них уроженцы Инсмута. Они продолжают изучать наследственное заболевание, а заодно оказывают потомкам тех, кто уцелел после полицейских облав 1928 года, посильную помощь.