— А не проще Александру обменять на программу «S». Это, кстати, что? Вроде программы «Дети России» иль чего покруче? — и шкурой почувствовал, как благодушная атмосфера в холле изменилась.

Что такое? Неужто я незатейливо вломился в запретную тему, совершенно секретную. Во всяком случае, благость господина Степанова исчезла, будто её и не было, а два СС-овца тянули руки к невидимым кобурам под пиджаками от покойного Версаче. Впрочем, ситуацию я утрирую, однако то, что мой вопрос-гравий угодил в строгий и точный механизм, нарушив его привычный ход, это факт. Правда, секретарь попытался замаскировать свой интерес и, позевывая, поинтересовался, мол, откуда Ванюхе Лопухину известно об этом «S»?

— Отсюда, — ощущал себя юным пионером, выуживая из кармана аудиокассету. — Господин, однако, Берековский…

Вещдок был тотчас же истребован. Как бы со скукой, мол, просто интересно, что там наболтал господин банкир в пылу полемики? И с этими словами Степанов Виктор Иванович удалился в соседнюю комнату. А я остался под неусыпным наблюдением СС-овцев.

Так-так, веселые дела, задумался я, подойдя к окну, откуда открывался чудный промышленный пейзаж на Москву-реку и на строящийся в муках и концептуальных спорах памятник Первому реформатору и костоправу. С планами будущего переустройства земли Российской, сжатыми в поднятой руке до дубинковидного состояния.

Темна, дика и таинственна наша история: много было в ней желающих повести за собой народец в светлое далеко, освещая ему путь огнем из пламенных посулов. И людишки верили, и покорно брели за неверным светом чадящих факелов, не понимая, что раньше или позже наступит вселенская мгла, где будут хрустеть их хрупко-фарфорные кости да корчится в страданиях окровавленные души.

И что же теперь? Эфемерная великая империя развалилась, как карточный домик, и под её руинами… миллионы и миллионы раздавленных судеб, которым кинули лозунг обновляющегося (как бы) общества: каждый выживает сам!..

И трудно сказать, что удобнее: жить иллюзиями или вовсе не жить?

Наступательное появление господина Степанова отвлекло меня от обществоведческих рассуждений о роли государства в жизни маленького человека. Нас ждут, Иван, заявил он безапелляционно, и я в приятном окружении покинул радушный гостиничный Дом для ходоков во власть. На стоянке мы застопорились — меня хотели отправить для удобства передвижения в «Кадиллак» цвета нижнего женского белья, а я настаивал на заржавелом, но родном «Вольво», где, кстати, нервничал Сосо Мамиашвили, готовый выступить в боевой поход. За наши интересы. С лучшим другом Калашниковым (модернизированным). О чем я посчитал нужным сообщить новым друзьям, чтобы они не обольщались мыслью о своем бессмертии. Господин Степанов хекнул и признался, что они нас недооценили.

— И это только начало, — пошутил я. Как бы.

— Вы меня пугаете, молодые люди, — тоже как бы пошутил секретарь.

С предупредительными улыбочками мы разобрались с авто: господин Степанов и один из СС-овцев решили вспомнить прошлые времена, когда колесили на подержанных колымагах. Меняли лайбы, как перчатки, сообщил секретарь, угнездываясь на заднем сидении. Такой его вызывающий демократизм был весьма подозрительным. И причина тому: мое упоминание о программе «S». Следовательно, Ванькой Лопухиным обнаружен ключик к барскому особнячку. Мечта воплощается в явь? А на хрена? Боюсь, что этот простодушный вопрос задан слишком поздно. Мы хотели легкого приключения на собственный зад? Мы его и получили.