Она так привыкла к жизни в общине, что представить себе возвращение в город у нее не получалось.

Один день здесь был похож на другой, все было заранее распланировано, все шло своим чередом. Была в этой размеренной жизни несказанная радость, приносящая спокойствие, она своей кажущейся простотой лечила не только больное тело, но и восстанавливала душевное равновесие. Катя много и охотно разговаривала с немногочисленной братией, набиралась от монахов мудрости. Пыталась вести с ними религиозные диспуты, но быстро поняла, что для этого ей катастрофически не хватает знаний. Она неоднократно напрашивалась поработать, провести уборку в библиотеке, но это была запретная территория, ее туда пускать не хотели, но по просьбе давали почитать книги, которые отец Амвросий посчитал безопасными для ее душевного спокойствия. Она очень подружилась с Татьяной, которая много сил отдала для успешного исцеления Кати, и та в общении с Катей даже как-то неожиданно раскрепостилась, с нее спала некоторая замкнутость. И однажды, разоткровенничавшись, она даже рассказала, как судьба привела ее в стены монастыря. Они вместе готовили обед для всей общины. Татьяна ловко нарезала овощи, пока Катя пробовала кипящий бульон.

— Катя, смотри-ка завтра уже суббота, — обратилась к ней Татьяна, — неделя уже прошла, только воскресенье было. Как быстро время летит! Казалось, только вчера ты к нам пришла, а уже прошло столько времени. — Она взглянула на заметно округлившийся Катин живот. Все в монастыре знали о Катином положении, понимали ее состояние и пытались найти ей работу полегче. Татьяна заметила, что девушка пытается поднять с плиты и переставить тяжелую кастрюлю: — Подожди, не поднимай одна, дай я тебе помогу, родишь еще!

— Спасибо. Я сама с удивлением недавно заметила, что я здесь уже почти несколько месяцев. Теперь прошлая жизнь от меня так далека, мне и не верится, что это все со мной было. Как будто со мной все это во сне происходило. Я превратилась в другого человека, нет не превратилась, а переродилась. Точно, а роды были, когда ломка у меня была. Но об этом вспоминать не хочется. Таня, а ты так и не рассказала, как здесь оказалась.

— Да как-то не до этого было. Рассказ-то невеселый выйдет. Жила я раньше с мужем в Москве. Мы очень ребеночка хотели, но все никак не получалось. Но все же Бог милостив и наконец послал нам дитя. Как рады мы были! Мальчик такой славный рос! Ему три годика было, когда несчастье произошло. Жара в Москве страшная стояла! Ничто не спасало, все окна, двери — нараспашку. Вот в один такой день, когда я с подругой по телефону разговаривала, сынок мой, прямо у нас с мужем на глазах, с балкона и соскользнул. Сразу насмерть. Муж мой совсем голову с горя потерял, пить начал по-черному. А на следующий год поехал с друзьями на рыбалку и пропал. Пили они там много, никто и не заметил его потери, а когда искать начали — никаких следов. Тело так и не нашли.

— Боже ты мой.

— Ты не переживай так. Видно, не заслужила я счастья, вот теперь грехи свои и отмаливаю. Сегодня попросилась у настоятеля всю ночь псалтырь читать.

— Да какие у тебя грехи, ты такая добрая. Вот я думаю, за что ж это Он людей так наказывает?

— Катенька, ну что ты такое говоришь! Никого Он не наказывает, мы сами себя лишаем Его милости. Ведь нам даны наказы с рождения: не убий, не укради, старших почитай, ну и так далее. А нарушая их, мы сами себя и наказываем. А Он нас всех любит одинаково. Так что во всем мы сами и виноваты.

— Я тоже хочу псалтырь читать, но всю ночь мне не выдержать.

— Куда тебе, с твоим-то пузом. Тебе отдыхать больше надо.

— Не надо, я хочу как все здесь. Не надо мне поблажек никаких.

ГЛАВА 5

Григорий с опаской шел в автосервис, ему обещали к сегодняшнему дню починить машину, но всякое бывает — вдруг поломка оказалась более серьезной, и машину не отдадут.