Бабушка Элиза привезла мне в качестве подарка полуразвалившийся баул, который мне и вручила, хитро подмигнув своими тёмными зрачками. Внутри находились пожелтевшие рукописи, принадлежащие, судя по подписи, некой Анонимной Даме. Это были порнографические романы, сочинённые лично Розой Соммерс в годы её молодости, что составляли очередную, тщательно охраняемую семьёй тайну. Я прочла их внимательно, правда, из чисто поучительных целей с тем, чтобы было чем развлечь Ивана Радовича. Вот такого рода развлекательная литература – и как вообще приходили в голову старой деве, да ещё и в викторианскую эпоху, подобные смелые вольности? – и различные откровения Нивеи дель Валье помогли мне побороть собственную робость, которая поначалу в наших с Иваном взаимоотношениях была почти что непреодолимым препятствием. Разумеется, что в тот грозовой день, когда мы договорились пойти на сарсуэлу и не пошли, я, сидя в экипаже, подалась вперёд и поцеловала его, прежде чем тому удалось противостоять моим действиям. Да и теперь я не намного осмелела, в результате чего мы лишь потеряли драгоценное время, столкнув друг в друге огромную неуверенность в себе с моей стороны и его нерешительность, потому что молодой человек никоим образом не хотел, по собственным словам, «погубить мою репутацию». Не слишком то легко оказалось убедить его в том, что моя репутация уже достаточно пострадала и ранее, когда он в моей жизни ещё даже и не появился на горизонте. Ведь лично я никогда не планировала ни возвращаться туда, где сейчас находится мой муж, ни отказываться от своей работы либо же обретённой собственной независимости, на что столь косо смотрит живущее в этих краях общество. После унижающей человеческое достоинство моей совместной жизни с Диего, мне казалось невозможным вдохновиться каким либо желанием и даже самой любовью. К тому же к моему безразличию к сексуальности присоединилось и чувство неполноценности, ведь я выросла такой ужасной, неадекватной и практически лишённой женственности. Я очень стыдилась собственного тела и страсти, которую успел разбудить во мне Иван. Роза Соммерс, эта дальняя родственница, приходящаяся мне лишь тётушкой прабабушкой, с кем я практически не была знакома, сделала мне подарок, предоставив, пусть и через свои книги, эту шаловливую свободу, которая, как показала практика, столь нужна для занятий любовью. Иван, как правило, всё воспринимал слишком серьёзно; наделённый славянским темпераментом, он делал трагедию практически из всего. Порой, молодой человек уходил с головой в отчаяние от того, что мы не сможем жить вместе вплоть до смерти моего мужа, после которой, разумеется, и сами будем уже очень старыми. Вот когда подобные большие чёрные тучи омрачали мою душу, я немедля прибегала к рукописям некой Анонимной Дамы, где всегда находила для себя необычные средства, какими можно доставить удовольствие мужчине или, по крайней мере, заставить того рассмеяться. Задавшись целью раскрепостить человека и тем самым подготовить к последующей близости нас обоих, я постепенно теряла стыдливость, одновременно приобретая до сих пор мне не знакомую уверенность в себе. Я вовсе не чувствовала себя какой то там соблазнительницей; не таким уж и сильным, надо сказать, был эффект от всех этих рукописей. Хотя, по крайней мере, я уже не боялась брать инициативу в свои руки, чтобы суметь пробудить в Иване нужный пыл, кто иначе мог бы навсегда привыкнуть к раз заведённому порядку. Это было бы расточительностью, если бы мы занялись любовью, точно опытные супруги, не будучи даже женатыми. Преимущество оставаться любовниками состоит в том, что нам обоим приходится крайне бережно хранить наши же отношения, потому что окружающие будто бы только и сговариваются о том, как бы нас разлучить. Решение не расставаться ни на миг всегда должно быть словно только что принятым обоими   лично нас именно это и поддерживает в тонусе, не лишая определённой быстроты и подвижности.