– Не отдам, – ответил тот с противной ухмылкой.

– Отдай, – с угрозой произнес он.

– Не-а, – ответил мальчик из старшей группы.

Тогда он подошел вплотную к ухмыляющемуся ушастому и что было силы толкнул его в грудь. Мальчик из старшей группы упал на землю, похоже, сильно ударившись, и громко заревел. А он наклонился над ним и забрал своего друга-мышонка.

Ему здорово попало от воспитательницы. А потом с его мамой приходили разбираться в садик родители ушастого мальчика. Он сильно ударился затылком, и у него случилось сотрясение мозга. Правда, легкое.

– У вас сын растет хулиганом, – заявили его маме родители ушастого. – Вот так, ни за что ни про что взял и избил нашего Пашеньку…

– Я его не избивал, – промолвил он. – Я только толкнул. За то, что он отнял у меня моего мышонка.

– Ваш сын врет! – чуть не задохнулась мама ушастого. – Наш Пашенька ничего ни у кого не отнимал. И отнять не может, потому что он очень воспитанный мальчик. В отличие от вашего…

– А я верю своему сыну, – тихо произнесла мама и обернулась к воспитательнице: – А вам надо лучше следить за детьми. Что мальчик из старшей группы делал в группе младшей?

– Ну, знаете! Это уже ни в какие рамки… – мама Пашеньки поднялась и направилась к выходу. За ней поднялся и молчавший всю дорогу отец Пашеньки, клянущий, верно, себя за то, что поддался уговорам жены и пришел на эту разборку. У самой двери мать ушастого обернулась:

– Преступниками не рождаются. Ими становятся. С попустительства таких вот мамаш…

Когда они пришли домой, его мама сказала:

– Ты уж, пожалуйста, больше ни с кем не связывайся. И не дерись. Хорошо? – посмотрела она на сына.

– Хорошо, – ответил он.

После этого случая он уже не упирался, когда мама брала его за руку и вела в садик. Он словно затаился. Выжидал, надеясь, что все это когда-нибудь кончится.

Он научился пить молоко с ненавистной пенкой, есть манную кашу, когда совсем не хочется есть, и спать после обеда. Иногда заснуть не удавалось, и он просто лежал, уставившись в потолок. А когда объявлялся подъем, он вставал, одевался, съедал полдник и выходил вместе со всеми на прогулку.

В садике его никто не любил. Он был словно в стане врага, как наш разведчик, переодетый в немецкую форму в фильме про войну, который он смотрел вместе с мамой. Только дома он чувствовал тепло и нужду в нем. И успокаивался.

Он понял, чего выжидал, когда ему исполнилось семь лет. Садик закончился. Но началась школа.

Школа тоже являлась миром, для него враждебным. Класс делился на группки, которые держались от остальных учеников на расстоянии. Случалось, эти группки враждовали между собой, но чаще всего попросту не замечали друг друга.

Несколько человек в классе держались особняком, не входя ни в какие группки. В их числе был и Стасик. Так его звали. Учился он неплохо, мог бы и лучше. Но не было желания выкладываться. Он уже чувствовал, что много из того, чему их учат, в жизни пригодится всего-то раз-другой. А может, и вовсе никогда не пригодится.

Часто он сидел на уроках, наблюдая за остальными учениками. Он узнавал их привычки, характерные движения и словечки, часто угадывая, как, к примеру, поступит Костик Бондин, если его толкнут в спину, и что ответит Наташка Королькова, когда ей скажут, что она задавака.

Однажды он поспорил с Сашкой Матвеевым, своим соседом по парте, что завтра, когда училка по русскому языку и литературе Марья Степановна войдет в класс с тетрадками с их сегодняшними контрольными работами, то, поздоровавшись, сначала снимет очки и положит их на стол, потом осмотрит весь класс и каждого ученика в отдельности, а потом скажет, что «крайне недовольна результатами контрольной работы».