Мэри не слышала, как он вошел и остановился позади нее. Слишком быстро он это проделал: обхватил ее тело обеими руками и зажал ей ладонью рот — она не успела закричать.

Престон Блейк во второй раз в своей жизни сидел в маленькой комнате наедине с Мэри Бёриг. Он был весь в липком поту, и его промокшие волосы прилипали к черепу прямыми прядями. Он достал из кармана платок и начал яростно вытирать лицо, а когда покончил с этим, швырнул платок, мокрый и серый от грязи, на пол. Он неотрывно смотрел на Мэри, пытаясь понять, узнала ли она его.

Мэри чувствовала, как от высохших слез стянуло кожу на лице. Они так и текли по лицу, пока он тащил девушку из ее квартирки в какое-то пустое помещение, где усадил ее на стул. Стены здесь были только что покрашены. Ковер закрыт листами бумаги. Большую часть мебели вынесли, остальное прикрыли пластиковой пленкой. В углу стояли стремянка и банки из-под краски, пустые кружки, радиоприемник, какой-то аппарат, ей незнакомый, валялись кисти и газеты.

В ноздри вдруг ударил сильный запах сырого лука. Она оглядела всю комнату и увидела половинку луковицы на тарелке в углу помещения, оставленную, чтобы перебить запах краски. Но та вся уже высохла, и проку от луковицы теперь не было.

Мэри вся дрожала и никак не могла остановиться. Она поплотнее запахнула кардиган, пытаясь сохранить тепло, хотя и понимала, что дело вовсе не в том, что ей холодно.

В памяти Мэри сохранились лишь обрывки воспоминаний о человеке, который сейчас сидел напротив нее, — именно их она пыталась собрать воедино перед своими припадками.

Вилка в розетку, загорается лампа на подставке, открывается дверь, там появляется высокая фигура, вваливается внутрь комнаты.

«Мне нужна твоя помощь, мне нужна твоя помощь, мне нужна твоя помощь».

Она отшатывается от него.

«Сядь! Не дергайся! Просто послушай меня, черт бы тебя побрал, о'кей? Просто выслушай меня! Мне нужно немного помочь, поняла? Поняла?! Мне кажется, я схожу с ума. И мне нужно, чтоб ты меня просто выслушала. О'кей? Слушай. Вот и все. Это сейчас твоя работа, понятно? Слушать и помогать». Она опять отшатывается. Он, наверное, всего на шесть-семь лет ее старше, но выглядит совсем пожилым, облезлым каким-то. А он снова: «Ты меня слушаешь? Помоги мне! Я не хочу быть таким, каким стал. Пожалуйста, помоги мне! Останови меня».

Потом она слышит голос Дэвида. Этот человек достает пистолет…

А дальше она не помнит.

— Что ты собираешься со мной делать? — спросила Мэри.

— Не знаю.

— Это ты убил моего брата?

— Да.

— Почему? — В ее голосе звучали мольба и отчаяние.

— Он мне не дал с тобой поговорить. А кроме того, он был лжецом. Как, впрочем, и все остальные…

— Но ведь тебя теперь посадят в тюрьму!

— Да, здесь я ошибся. Я думал, что мог к этому подготовиться… К тюрьме… Я пытался, устроил себе камеру, но ничего не вышло. Все, чего я теперь хочу, так это оставаться на свободе. И я перестану убивать… Но только после тебя.

— Пожалуйста, не надо!

— Я вовсе не с этого начал… У меня что-то сломалось внутри… Мне нужно было подтверждение… Я пытался завести друзей…

— У тебя же должны быть близкие, те, кто беспокоится о тебе.

— Друзья бывают не у всех.