— Не знаю.

На обоих ночных столиках лежали книги, стояли бутылки с водой, какие-то таблетки, на женской стороне — браслет, на мужской — бумажник и часы. В правом углу стоял стул, на нем висели джинсы и серая футболка.

Левая сторона спальни была приподнята на одну ступеньку — там располагалась гардеробная, видимо, являлась епархией миссис Лоури, и эта часть помещения более всего пострадала от нападения. Повсюду были разбросаны туфли, пояса, сумочки. В углу стояли две корзинки, битком набитые грязным бельем, лежал наполовину упакованный чемодан. Туалетный столик был завален париками, шиньонами и другими косметическими примочками. На полу, опрокинутый набок, валялся маленький табурет.

Джо несколько минут изучал комнату, прежде чем пришел к выводу, что преступление было совершено все-таки в другом месте, а здесь, похоже, каждодневно происходило столкновение людей с противоположными вкусами и стилем жизни.

Джо пометил в блокноте, что тут следует сфотографировать, потом, выйдя в холл, сверил свои заметки с Кендрой. Напоследок он сделал набросок плана квартиры, не упуская ни малейшей детали.

Через три часа они выбрались из квартиры и направились в двадцатый участок.

— Ну, и что ты обо всем этом думаешь? — спросил Дэнни, когда они садились в машину.

— Это не ограбление.

— Ага. Бумажник так и остался там валяться…

— Два бумажника.

— То есть?

— Да-да. В холле маленький столик был опрокинут. И рядом валялось что-то вроде изуродованного бумажника. Новенького.

— Оба принадлежали Лоури?

— В обоих лежали его визитные карточки. И деньги.

— А еще остались нетронутыми дорогие часы на ночном столике, — добавил Дэнни.

— Кроме того, мы имеем компьютер с порнухой, секс-игрушки и голое тело — убийство может иметь сексуальную подоплеку.

— Похоже на то. Как считаешь, может, он гулял на сторону? Блазков говорит, что жена Лоури уехала на денек к своей мамочке в Джерси.

— Я бы поддержал такую версию.

Джо достал сотовый. Восемь пропущенных звонков. Шесть от Анны: один голосовой почтой, четыре вызова и в конце еще одно голосовое сообщение: «Засранец!»

Джо нравилось, как она произносит это слово — со своим замечательным акцентом… Уровень звука ему, правда, не понравился, равно как и грохот трубки, с силой брошенной на телефонный аппарат. Джо взглянул на часы: он пропустил встречу в школе Шона. И не позвонил, не предупредил.

— Черт побери! — пробормотал он. — Я позабыл звякнуть Анне.

— Ну все, ты — труп, — заключил Дэнни, выезжая с парковки. — Кстати, о трупах, ты знаешь, отчего Руфо потерял контроль над своим весом?

— Нет.

— У него брат умер, сорок девять лет, инфаркт. Бам — и нету. Без предупреждения.

— Ага, я помню.

— Самое главное — дальше. На похоронах Руфо немного перебрал, и кто-то из парней слышал, как он сказал своей престарелой тетушке, что не хотел бы кончить вот так же, как его братец, потому что он до сих пор в своей жизни не испытал любви! А более точно — до сих пор не испытал настоящей любви!

— Руфо?

— Ну да!

— Так. Теперь он предстает совершенно в другом свете!

— Да. Этаким деревенским размазней, бегающим по кукурузному полю.

— И давно это было?

— Три года назад.

— А мы так ни разу и не видели его с женщиной!

— Да, и он решил на весь этот женский пол забить.