Все молчали.

— Если помните, то животные в любом случае стараются выбраться из силков и капканов. Иногда для этого им даже приходится отгрызать себе лапу, но они идут даже на это, чтобы спастись.

— Честно говоря, Фрэнк, я до сих пор не могу понять, что вы от нас хотите, — признался Роузен. — Что мы, по-вашему, должны делать?

— Взбираться наверх, — просто объяснил Скотт. — Вверх и только вверх.

— А если во время нашего героического подъема корабль все же затонет? — поинтересовался Роузен.

В голову Мюллеру пришла интересная мысль, и он сам себе удивился: «Боже мой, а ведь этот тип прав! По крайней мере, гибель застанет нас не растерянными и смущенными. Мы сохраним присутствие духа. А это немаловажно!»

Скотт ответил несколько по-другому:

— Во всяком случае, мы попытаемся спастись. Правда, я почему-то не верю в то, что корабль потонет вот так неожиданно.

— А вы не слишком ли оптимистично настроены, ста… — начал было Весельчак, но вовремя осекся. К священнику еще никто не обращался с панибратским «старина». — Почему вы так уверены?

— Потому что я беседовал с Господом, — просто объяснил Скотт, — и кое о чем договорился. А мое обещание относительно всех нас не могло остаться без внимания.

Утверждение прозвучало двусмысленно и даже смехотворно, но было в голосе Скотта нечто завораживающее. Даже Мюллер, настоящий агностик, испытал к нему что-то вроде того непостижимого влечения, которое вызывают шаманы или знахари.

— Робин меня хорошо понял, — тем временем продолжал посвящать всех в свои планы Скотт. — Если мы останемся на плаву до утра, нас, скорее всего, заметят с воздуха. Нас ведь обязательно будут искать: и флот, и авиация. Но спасти нас можно будет одним-единственным путем — если прорезать корпус корабля и вытаскивать всех уцелевших по одиночке. И если к тому времени, как подоспеет помощь, мы уже подберемся к обшивке корабля, наши шансы уцелеть значительно возрастут.

— Однако, — заметил Скотт, — многое будет зависеть от вас самих. Только вы можете принять решение, стоит ли идти навстречу спасению или же лучше оставаться здесь и ждать в обеденном зале помощи извне.

Мюллера потрясла речь Скотта. Теперь уже и другим казалось, что священник прав, так о чем тут еще спорить, что обсуждать? Правда, о плавучести судна в положении «вверх дном» никто ничего не знал толком. Сколько времени оно еще продержится? Сколько воздуха осталось в трюме? Но люди вели себя так, словно не хотели верить в собственную смерть. Пока все рушилось вокруг, отовсюду доносились мольбы о помощи, вопли и стенания. Но лишь только все немного успокоилось, и люди уже начали обдумывать пути к спасению. Может быть, сыграло свою роль и доверие, которое умел вызывать к себе Скотт. К тому же многие считали, что, перевернувшись и став похожим на огромную морскую черепаху, «Посейдон» стал устойчивее. Правда, сам Мюллер сознавал и то, что это больше походило на иллюзию, которая могла развеяться в любую минуту.

— А что же будет со всеми остальными? — поинтересовался Шелби, взглянув туда, где лежали раненые и погибшие. Кое-кто из потерявших сознание начинал понемногу шевелиться и приходить в себя.

— Мертвые не в счет, — спокойно произнес Скотт, и Джейн Шелби даже вздрогнула от неожиданности. Слишком уж циничными показались ей слова священника. Впрочем, немного пораздумав, она справедливо решила, что погибшим и в самом деле уже ничем не помочь.