— Вот видишь! Но есть вариант… — Клаус подался вперед, оперся локтями о стол и заговорил еще тише, чем прежде. — Я считаю, у нас есть шансы сделать по-другому. Я обо всем договорился. Ты, как я понимаю, человек не очень прихотливый, и жизнью в Чехии, Словакии, Хорватии тебя после России не испугаешь…

— Вообще-то, я рассчитывал…

— И я тоже, — усмехнулся Клаус, — но предложение создать клинику в Словакии со всех сторон выгоднее, чем пробовать это сделать в Германии.

— Почему?

— Там легко легализовать деньги. Они жаждут инвестиций, и им не интересно докапываться до правды.

К тому же, клиентура у нас давно поделена, тебе придется брать ее с боем. А там рынок подобных услуг только становится на ноги, и без большого труда мы сможем в него вклиниться.

— Ты просто так, для примера говоришь о Словакии?

Или есть варианты?

— Нет, почему же, этот вариант я проработал подробно. Если захочешь, то уже через полгода твоя клиника примет первых пациентов.

— А гражданство?

— Это решается за пару дней, особенно если ты приобретешь в стране недвижимость.

— Словакия." — задумчиво проговорил доктор Рычагов.

Эта страна раньше не значилась в его планах. Но он тут же рассудил, что Клаус, сам того не зная, предлагает ему хороший вариант. Обоснуйся он в Германии, даже в Чехии или в Польше, его раньше или позже вычислили бы русские бандиты, которых там полно. И переубедить их, что деньги у него не из воровского общака, Рычагов не смог бы. А Словакия — тихая, спокойная страна, в которой не крутятся большие деньги, и поэтому она малоинтересна для бандитов.

— По-моему, ты меня убедил.

— Словакия! — воодушевился Клаус Фишер.

— Она самая.

— Я даже знаю дом, в котором можно развернуть клинику. Он и строился под больницу в тридцатые годы, потом, при коммунистах, его переделали в штаб военной части. Теперь он пустует, можно выкупить стены за бесценок.

— Фото есть?

— Естественно!

Клаус из внутреннего кармана пальто достал фотоснимок. На фоне невысоких гор виднелся порядком запущенный дом, судя по архитектуре, возведенный в конце двадцатых — начале тридцатых годов. Никаких излишеств, колонн, капителей, фронтонов.., простые четкие линии конструктивизма.

— Сколько?

— Все удовольствие вместе с ремонтом и обустройством прилегающей территории, но я не включаю сюда стоимость оборудования и мебели, обойдется в семьсот тысяч долларов. Самое смешное, Геннадий, что часть оборудования я смогу поставить через линию своего фонда, словакам мы тоже возим гуманитарную помощь.

— Заманчиво.

— Я постарался.

Рычагов сидел, задумчиво разглядывая монументальное серое здание, притаившееся у подножия Татр.

— Легализация денег, — продолжал говорить Клаус, — обойдется тебе процентов десять от суммы. К тому же учти, все пройдет под моим контролем и практически без риска. Бизнесменам, которые проводят легализацию…

— По-нашему, это называется отмыванием денег,. — напомнил Геннадий Федорович.

— Да-да, так вот, отмывка пройдет безболезненно.

Они связаны с властными структурами, там задействованы капиталы людей, близких к президенту, а свое благосостояние они делают на гуманитарной помощи. Так что гарантия стопроцентная.

— Словакия.., почему бы и нет? — пробормотал доктор Рычагов.

«Всегда получается немного не так, как думал. Влюбляешься в одну женщину, женишься на другой, рассчитываешь на одну страну, попадаешь в другую».