Сделав глубокий вздох, она взяла первую страницу. С одного взгляда ей стало ясно, что она не ошиблась. Тереза повернулась к свету и начала читать.

6 марта 1994 года

Моя дорогая Кэтрин!

Где ты? И почему, спрашиваю я себя, сидя один в опустевшем доме, почему нам пришлось расстаться?

Я не знаю ответа на эти вопросы, как бы ни силился это понять. Причина проста, но я отказываюсь ее принять и каждый раз просыпаюсь с тревогой в сердце. Я потерял себя. Без тебя у меня нет души и нет дома, я – птица, летящая в никуда. Я – все, и я – ничто. Вот что такое моя жизнь без тебя, моя милая. Чтобы жить дальше, мне нужна ты.

Я вспоминаю, как мы с тобой плыли по океану, стоя на палубе нашей «Случайности». Ты помнишь, как мы ремонтировали ее? Мы стали частью океана, когда в первый раз вышли на ней – океан соединил наши судьбы. Тогда я понял, что такое счастье. Ночью мы плыли по черной воде, и лунный свет освещал твое прекрасное лицо. Я смотрел на тебя и знал, что мы вместе навечно. Мне было интересно, всегда ли так бывает, когда двое любят друг друга? Что до меня, то я знаю твердо только одно: после того, как у меня отняли тебя, я навеки останусь один.

Я думаю о тебе, вижу тебя во сне и зову, когда мне становится особенно плохо. Это все, что я могу сделать, но этого недостаточно. И никогда не будет достаточно, это я знаю, но что же мне делать? Если бы ты была здесь, то сказала бы, но меня лишили даже этого. Ты всегда находила нужные слова, чтобы унять мою боль. Ты всегда умела утешить меня.

Знаешь ли ты, каково мне сейчас без тебя? Мне хотелось бы, чтобы ты знала. До того как мы встретились, я шел по жизни без цели, без смысла. Теперь я знаю, что с самого первого шага, с тех пор как научился ходить, я всегда шел к тебе. Сама судьба предназначила нас друг для друга.

Но сейчас, оставшись один в нашем доме, я понял, что судьба может не только благословить, но и больно ранить. И я все время спрашиваю себя: почему из всех женщин, которых я мог бы полюбить, я выбрал именно ту, которую у меня отняли?

Гаррет

Прочитав письмо, Тереза откинулась на спинку стула и поднесла пальцы к губам. Редакционный шум доносился словно издалека. Она порылась в сумке, достала свое письмо и положила рядом с письмом Мишель. Она прочитала первое письмо, потом второе, потом в обратном порядке, и все это время ее не оставляло чувство, что она вторгается в чужое запретное пространство.

Она поднялась из‑за стола, испытывая легкое головокружение. Сходила в коридор и, бросив в автомат монетку, взяла банку яблочного сока. Вернувшись на свое место, вдруг почувствовала, что ноги не держат ее, и упала на стул. Если бы рядом не оказалось стула, она просто рухнула бы на пол.

Тереза начала наводить на столе порядок в надежде, что это занятие как‑то упорядочит ее мысли. Ручки убрала в ящик в ящик, вырезки, которые использовала для статей, аккуратно сложила в стопку и поместила на край стола, перезарядила степлер, заточила карандаши и поставила их в кофейную чашку. Нетронутыми остались только письма. Меньше недели назад она нашла первое письмо, и его содержание глубоко потрясло ее. Тогда трезвый расчет подсказал ей запрятать чувства поглубже. Но теперь, после того, как к ней в руки попало второе письмо, это казалось уже невозможным. Может, есть еще и другие письма? И что за человек отправляет их дрейфовать по океану в бутылке? Удивительно, что совсем другая женщина три года назад тоже набрела на такое же письмо и все это время хранила его у себя.

Итак, в ее распоряжении теперь два письма. И что все это значит?

Она провела рукой по волосам и огляделась по сторонам. Все вокруг чем‑то заняты. Тереза открыла сок и отпила немного. Сейчас ей хотелось только одного: чтобы в ближайшие несколько минут никто не подходил к ее столу и не задавал никаких вопросов. Она засунула письма в сумку, и вдруг перед глазами у нее всплыла первая строчка второго письма: «Где ты?»

Тереза свернула текстовый редактор, подключилась к Интернету и вошла в поисковую систему.