– Это ты, Адриан? – спросил Кэнтуелл в свойственной ему манере растягивать слова.

Картер сунул голову в логовище Кэнтуелла, и тот перестал печатать и посмотрел на него поверх стопки папок. Он держался чопорно, как настоятель католического монастыря, и был вдвойне хитрее.

– Бог мой, Адриан, вид у тебя точно у зомби. Что тебя так встревожило?

Картер пробормотал что-то маловразумительное насчет хаоса, в каком проходит поездка доброй воли президента по Европе, и Кэнтуелл прочел целую диссертацию о лжеопасностях антиамериканизма. Кэнтуелл был аналитиком. Тут уж ничего не поделаешь.

– Меня всегда, Адриан, поражала эта наша нелепая потребность быть всемогущими и в то же время любимыми. Американский президент протянул руку через полмира и в один день сбросил правителя Месопотамии. Даже Цезарю не удавалось такое. А теперь он хочет, чтобы его обожали те, кто противостоит ему. Чем скорее мы перестанем волноваться по поводу того, что нас не любят, тем лучше нам будет.

– Ты опять начитался Макиавелли, Шеп?

– Никогда не перестаю его читать. – Он переплел пальцы на затылке и выставил локти, предоставив Картеру малоприятную возможность любоваться его подмышками. – По нашей деревне, Адриан, ходит пренеприятнейший слух.

– В самом деле? – Картер бросил взгляд на свои часы, чего Кэнтуелл, похоже, не заметил.

– Согласно слуху, ты ввязался в какую-то спецоперацию против одного состоятельного друга аль-Сауда. И твоими партнерами в этом деле – опять-таки я лишь передаю тебе то, что я слышал, Адриан, – являются израильтяне.

– Я бы не советовал тебе слушать сплетни, – сказал Картер. – А как широко растекся этот слух?

– За стены Лэнгли, – ответил Кэнтуелл.

Значит, он достиг некоторых братских организаций, которые упорно старались залезть на территорию ЦРУ, с тех пор как произошла внушавшая опасения реорганизация американской разведки.

– Насколько далеко?

– Достаточно далеко, так что некоторые люди в городе начали нервничать. Ты же знаешь, Адриан, как ведется игра. Между Эр-Риядом и Вашингтоном существует трубопровод, и по нему текут зелененькие. Город купается в саудовских деньгах. Они текут в мозговые центры и в юридические фирмы. Да лоббисты ужинают на эти денежки. Саудовцы даже разработали систему подкупа нас, пока мы занимаем положение. Все знают, что, если ты блюдешь интересы аль-Сауда, работая на федералов, аль-Сауд позаботится о тебе, когда ты вернешься в частный сектор. Возможно, это будет в виде очень выгодного контракта на консультации или какой-то юридической работы. Возможно, это будет кафедра в каком-нибудь институте, который проповедует линию саудовской партии. Поэтому, когда по городу пошли слухи, что некий ковбой из Лэнгли охотится за одним из самых щедрых благотворителей этой нечестивой системы, люди стали нервничать.

– И ты в том числе, Шепард?

– Я? – Кэнтуелл покачал головой. – Я двинусь в Бостон, как только получу избавление. Но есть в этом здании люди, которые планируют задержаться в городе и нажиться.

– А что, если щедрые благотворители этой нечестивой системы наполняют также сундуки тех, кто летит на самолетах разрушать наши здания? Что, если эти наши друзья по уши увязли в терроре? Что, если они готовы пойти на любую сделку с дьяволом, чтобы обеспечить свое выживание, даже если это ведет к умерщвлению американцев?

– Ты пожимаешь им руки и улыбаешься, – сказал Кэнтуелл.