– Смотри, Коростина мы знаем, он в этих краях человек известный. Вот только появляется раз в пятилетку. До тебя уже двое приходило, оба погибли по глупости.

– А у них были послания?

– Были, но, насколько помню, к нему не попали. Один своё просто потерял, там, если честно, дурачок был, недели здесь не прожил. Второй хранил при себе, хотя я предлагал оставить в крепости, тогда бы точно попало по адресу.

– И?

– В рейде он на ехидну нарвался, потом покажу тебе, что это такое. От него одни ноги остались. Кислота и послание сожгла. Самое обидное, что Коростин через два дня нарисовался, мы ему сказали про письмо, он матом крыл минут пять. Так что советую…

– Да ради бога, – я вынул конверт и положил его на стол. – Можно вскрыть, оно не секретное.

– Подозреваю, содержание только сам Коростин поймёт, – проворчал Петрович, потом вынул из кармана перочинный нож и вскрыл конверт. На листе плотной бумаги от руки были написаны столбцы цифр и буквенные обозначения. Местами попадались пометки, написанные от руки, типа: «Медь рафинированная» или «Сечение 0.4», и «Регулятор на 8».

– Рано или поздно оно к нему попадёт? – спросил я.

– Да, попадёт, – Рогов взял послание и убрал в ящик стола.

На какое то время повисло молчание.

– У меня вопросы есть, – скромно сказал я.

– Понимаю, – ответил Рогов и продолжил молчать.

– Пока Коростина нет, – сказал Петрович, – у нас поживёшь, в рейды ходить будешь, таскать хабар.

– Какой? – с интересом спросил я.

– Тушёнку, патроны, оружие, одежду, если найдёшь. Город то, считай, миллионник, а людей живых тут едва три сотни наберётся.

– Я вот уже нашёл хабар, – я полез в мешок и вынул шприцы с зелёной жидкостью. – Не знаю, что это, но решил захватить. У тех самых писаных прибрал. Полезные они?

– Чистейший, – сказал Петрович, поднеся к глазам шприц с самой тёмной жидкостью. – Тут доз, наверное, сорок.

– Ну, не сорок, – скептически заметил Рогов. – Но двадцать будет. Явно к чему то готовились. – Он повернулся ко мне, – это их допинг, усиление, один укол – и человек часа два будет прыгать, как заводной, железо руками гнуть и кирпичи разбивать. Сами мы не употребляем, слишком опасные побочные явления, а вот учёные берут хорошо.

– Учёные? А нельзя ликбез устроить, хотя бы короткий? – попросил я.

– А что знать хочешь? – хором спросили они.

– Всё, – ответил я. – И сначала: почему вы не удивились, когда к вам человек из другого мира пришёл?

– Во первых, – тоном лектора сказал Рогов, – ты такой не первый, во вторых, мы тут уже столько всего пережили, что пришельцы из другого мира нас точно не удивляют.

– Хотелось бы подробнее, – снова попросил я.

– Смотри, – объяснять начал Петрович, – лет пять назад, ну, чуть меньше, начался натуральный Конец Света. Повсюду в мире, и у нас, в Союзе, и за границей тоже, В Штатах, в Европе, в Азии, стали открываться окна в ад.

– Ну, это не ад был, – поправил Рогов.

– Разница невелика, – отмахнулся Петрович, – суть в том, что оттуда полезла всякая нечисть, такие твари и сякие, людей жрали, а некоторых себе на службу ставили. И так удачно они эти ворота открывали, что оказывались в самых густонаселённых районах. И так их было много, что даже наша армия с трудом справлялась. До того дошло, что по своей же территории ядерными бомбами били. Не везде, конечно, а только там, где большие скопления находили.

– Отбились?

– Ну, как сказать, от населения едва половина осталась, выживших эвакуировали, в Сибирь, на севера, в Казахские степи, короче, туда, где раньше с населением туго было, а потому и врата не открылись.