Чьи то пальцы открыли мне глаза и посветили неярким фонариком.

– Норма, – сказала, наконец, женщина. – Это что у тебя?

– Документы.

– А конкретно?

– Ну, паспорт, пэтээска, доверенность, права, военник.

– Открой военник и посмотри, что там, – велел второй мужчина.

– Так, Дмитрий Сергеевич, год рождения, призван, приведён к присяге. Так, погранвойска. Старший сержант. Стрелок, снайпер, гранатомётчик. Отличный экземпляр.

– Вот и хорошо, тогда ему легче будет. Снимайте оставшееся.

С меня стянули носки, потом потащили и трусы. Блин, тут ведь женщина, что за… Попытался оказать сопротивление, но снова замутило. На какое то время меня оставили в покое. Потом кто то взял меня за руку, и я почувствовал накладываемый жгут. В локтевой сгиб воткнулась игла. Будут резать?

Но пока меня никто не трогал, я просто лежал, временами засыпая, потом просыпался, а неведомая дрянь всё никак не отпускала. Мысли иногда были ясными, а иногда я замирал на каком то слове и повторял его много раз, не понимая, что дальше.

Не знаю, сколько прошло времени, а когда я в очередной раз вырубился, очнулся уже в другом помещении, где горел яркий свет, а в нос бил запах химии и жжёного воздуха, как после кварцевой лампы. Операционная?

– Всё готово? – спросил мужчина, тот, который был главным.

– Нагревается, – ответил второй.

– Одевайте.

Тут я окончательно перестал что то понимать. На меня натянули бельё, потом какие то штаны, носки, куртку. В карманы куртки начали что то засовывать, вдели ремень.

– Алла, – снова позвал мужчина. – Рот проверь.

– А, зубы золотые, – с пониманием отозвалась женщина, после чего бесцеремонно полезла мне пальцами в рот, оттянула нижнюю челюсть и внимательно осмотрела зубы. – Нет ничего, только две пломбы, хорошие зубы.

Какое то днище. А если бы были? Вырвут? Как в концлагере?

Когда я был полностью одет, меня начали хлопать по щекам.

– Мужик, давай уже, отходи. Тебе предстоит много узнать.

– Крепко его колбасит, – заметил второй мужчина.

– Так я в каждый стакан положил по дозе, он оба и выпил. Алла, ты капала?

– Да я в него ведро залила, того и гляди, обоссытся.

– Нам такого не надо, – спокойно сказал начальник. – Дайте судно.

Меня повернули набок и подставили утку. Оказалось, что сфинктеры я контролировать мог, всё прошло нормально, если не считать стыда от справления нужды в присутствии женщины. Она не просто присутствовала, она эту утку и держала. Когда всё закончилось, меня снова положили на спину.

– Пусть воду пьёт, – снова сказал начальник.

Мне ко рту поднесли горлышко пластиковой бутылки и стали заливать понемногу. Глотал я с трудом, временами вода выливалась наружу, где её тут же вытирали бумажными салфетками. Не знаю, сколько я выпил, литра два, не меньше.

– Ну, в принципе, пойдёт, – сказала Алла. – Перед началом ещё укол сделаю, тогда и очнётся.

Вода уже пошла на пользу. Я даже мог теперь что то мычать. И даже пытался двигаться, но о сопротивлении речи не шло, это были именно хаотичные движения рук и ног, очень слабые, которые ни на что не влияли. Тут меня одели окончательно, на ноги надели ботинки, явно армейские, завязали шнурки, снова начали что то пихать в карманы, попутно прицепили какой то предмет к ремню, а другой предмет, гораздо тяжелее, привязали шнурком к запястью.

Тут каталку подкатили к другой стене, в воздухе запахло озоном, а от стены шёл яркий синий свет, напоминающий электросварку.

– Готов, – сказал начальник.