Разносчик нервно улыбнулся:

– Окстись, незнакомец! Какая еще бурая пыль?

– А то сам не знаешь. – Глеб усмехнулся и доверительно сообщил: – Да ты не бойся, я не какой‑нибудь там. Заплачу, сколько скажешь.

Парень зыркнул глазенками по сторонам и быстро проговорил:

– Нешто ты не знаешь, что княжьим указом запрещено продавать бурую пыль на улице? Ее можно купить только в блажных домах.

– Так ведь дома те закрылись!

– Это верно, – кивнул разносчик. Он снова глянул по сторонам и закусил губу. Парня явно терзали сомнения. С одной стороны, ему не хотелось неприятностей. С другой – было бы глупо упустить такой шанс заполучить нового клиента. В конце концов алчность одолела разум. – Я тебя совсем не знаю, – пробормотал разносчик. – Кто ты и откуда тут взялся?

Глеб сбросил с головы капюшон и приблизил свое лицо к лицу разносчика.

– Не узнаешь? – тихо спросил он.

Лицо паренька вытянулось от изумления:

– Первоход?

Глеб кивнул:

– Он самый.

– Значит, ты вернулся?

– Как видишь. А что обо мне говорят в городе?

– Говорят, ты сгубил княжьи брони, и князь хотел тебя за то четвертовать. Но потом передумал и выгнал из Хлынь‑града. Первоход, ежели тебя поймают, то четвертуют!

Глеб усмехнулся:

– Ничего. С Драным катом я как‑нибудь договорюсь.

– С Драным катом? – Парень качнул головой: – Ты слишком давно не был в городе, ходок. Драного ката уж нет. Вместо него теперь Ядвига.

– Ядвига?

Разносчик кивнул:

– Угу. Сказывают, лучшей мучительницы, чем эта девка, не сыскать. Сдирает с человека шкуру живьем, а потом посыпает голое мясо солью. А чтобы полонец не помер от мук, Ядвига вливает ему в рот особое гофское зелье.

Глеб хмыкнул.

– Думаю, мне не доведется познакомиться с этой тварью лично, – сухо обронил он. – А теперь скажи: под кем ты ходишь? Кто дает тебе товар для сбыта?

Парень дернулся, пытаясь высвободиться, но Глеб держал крепко. Тогда он состроил жалобную мину и забубнил:

– Первоход, я не могу тебе этого сказать. Если я скажу...

Дуло ольстры уткнулось разносчику в тощий живот.

– Не скажешь, кто дает тебе бурую пыль, продырявлю тебе живот, – сообщил Глеб. – Считаю до пяти. Раз... Два... Три... Четыре...

– Хорошо! – выдохнул разносчик, с ужасом покосившись на обрез. – Его зовут Рашпай Гусак! И он не здешний.

– Откуда же он?

– Из северных земель.

Глеб убрал ольстру и сунул ее в кобуру, притороченную к широкому поясу.

– Я вижу, пока меня не было, в Хлыни появилось много новых людей, – мрачно проговорил он.

Разносчик кивнул:

– Это верно.

– Проведешь меня к Гусаку?

Глаза парня снова забегали.

– А тебе зачем? – бормотнул он побелевшими губами.

– Хочу с ним поговорить.

Разносчик хотел возразить, но Глеб посмотрел ему в глаза, и тот осекся. Затем снова уставился на приклад ольстры, торчащий из кобуры, облизнул тонкие губы и сказал:

– Гусак не погладит меня за это по головке. Но я тебя отведу.

Рашпай Гусак оказался приземистым, толстым и широкоплечим мужиком. Лицо у него было широкое и мясистое и все изрытое шрамами. Одет он был дорого и безвкусно. Голова Гусака была повязана платком, словно у пирата, а во рту блестела железная коронка.

Скользнув по лицу Глеба быстрым, цепким взглядом, пират повернул голову к разносчику и сердито спросил:

– Какого лешего ты притащил сюда чужака, Лапоть?

Разносчик захлопал глазами:

– Гусак, прости. Этот парень пригрозил, что убьет меня, если я не приведу его к тебе.