Базиль, в миру наверняка откликавшийся на Василия, с готовностью кивнул:

– Не проблема, сейчас сварю.

Кофейку. Интересно, когда я в последний раз пил настоящий кофе? Если считать настоящим растворимый, то лет пять назад, натащили тогда его в город во множестве, в герметичных банках, завалявшихся на уцелевшем складе. А так цикорий, который мне сейчас Базиль и сварит. Но зовем мы его «кофе». То ли по инерции с былых времен, тогда тоже такой продавался, сверху «кофе» написано, а ниже маленькими буквами «цикориевый», а может быть, просто хочется думать, что вот у нас и кофе есть, совсем жизнь почти что нормальная. За второе голосую.

Базиль быстро сварил турку кофе, перелил в чашку и принес ее мне на маленьком блюдце, выставив рядом фаянсовую сахарницу с цветочками.

– Сколько с меня?

– Да вы что, не надо денег.

– Сколько? – повторил я.

– Тридцать копеек.

Я отсчитал, сколько сказано, высыпал ему в ладонь. Не надо, лишнее это все.

Да, цикорий как цикорий, но все равно приятно. Может быть, самому купить? Вроде бы видел в магазине пачки.

Мужская компания говорила негромко, а та, что с женщинами, смеялась постоянно. Там крепкий такой круглоголовый мужик в черном свитере все какие-то байки рассказывал, но я не вслушивался, больше оглядывался. Да, создало местное купечество себе какой-то личный мирок. Общество, не сдерживаемое рукой советской власти, все равно расслаивается. Впрочем, оно и раньше расслаивалось, при этой самой советской власти, просто по другим принципам. Начальники в одну сторону, «работники советской торговли» в другую, ну а масса в третью. Теперь просто принципы чуть изменились.

Повар ровно через десять минут и подошел, как обещал. Сел за стол напротив меня со стаканом холодной воды, спросил:

– О чем вы поговорить хотели?

– Вы шестерых людей отсюда отвезли на платформу к мотовозу. – Я выложил портреты. – Среди них вот эти еще были.

– Да, было такое, – сразу же ответил он. – А в чем преступление?

– Ни в чем. Отвезли и правильно сделали. Мы людей этих ищем, вот поэтому у меня вопросы. Они же здесь два дня в ресторане сидели до этого, верно?

– Верно, почти не выходили.

– С кем-нибудь из местных общались?

– Тут лучше у Базиля спросить, я же на кухне все время.

– А «рафик» ваш?

– Гостиничный. Или ресторанный. Продукты возим, белье из стирки и все прочее.

– Они по пути о чем-нибудь разговаривали?

– Ну… вроде бы. – Он задумался. – Так всего не припомню, хоть и прислушивался…

– А почему прислушивались?

– Да какие-то они такие… – Он сделал неопределенный жест. – Бандиты они, короче. Неприятно рядом с ними. Поэтому и так… настороже был.

– И что-нибудь из разговоров запомнилось?

– Да. Они собирались встречаться с каким-то Монголом, это кличка, как я понял, и идти в «Сказку».

– «Сказку»?

– Это бордель в Вышнем, про него все слышали. И даже казино.

– А Монгол кто такой?

– Тут ничего не скажу, не знаю. Они много трепались, вообще бухие были, допоздна сидели в ресторане и потом до утра керосинили в номере, закуску с водкой с собой взяли.

– У платформы как все было?

– Никак. Я их высадил и тут же уехал. Даже не видел, как они пошли дальше.

– В гостинице не шумели?

– Нет, они довольно тихо сидели.