Нет, я, конечно, работала над собой. Изо всех сил. Вернее – из последних. Ездила к маме, заезжала к Галине. Поехала к своему дантисту – поправить пломбу. Дантист, старый ловелас и дамский угодник, наговорил кучу комплиментов – и как мне идет худоба, и какие у меня глаза в пол-лица, и какой загадочный в этих самых глазах появился блеск. Я махала рукой: «Да ладно вам, ей-богу!» А потом подумала: «А что, приятно, между прочим!» Хотя насчет ничего не стоящих комплиментов сладкоголосого эскулапа нисколько не обольщалась.

Анюта попросила съездить с ней в детский магазин.

– Выгуливаешь меня? – усмехнулась я.

Она обиделась:

– Кто кого еще должен выгуливать? А потом, что, тебе совсем не интересно посмотреть на вещички для малыша и всякие там причиндалы?

Интересно, наверное. Но я суеверна. Считаю, что покупать заранее ничего не нужно! Дефицита сейчас, слава богу, нет.

Анюта возразила, что все это глупости и предрассудки. Все всё заранее спокойненько прикупают.

Ладно, поехали. Магазин для мам и малышей – просто рай земной! Голова начинает кружиться от разнообразия и красоты! Хочется смести с прилавков просто все подряд – и ползуночки, и распашонки, и джинсики, и платьица. Глаза разбегаются! А всякие прибамбасики для кормления, купания, ухода! Чудеса! Я еще помню, как доставала маленькой дочке одежду – с рук, у перекупщиков. Рада была и тому, что, поносив, отдавали. Как я плакала, когда порвались очень красивые и удобные польские сандалики! А когда Анюта выросла из зимнего комбинезона, пришлось подвязывать рукава и штанины толстыми красными шерстяными нитками.

Конечно, мы не удержались – купили кофточки и ботиночки. Я вспомнила про свои вязаные пинетки и усмехнулась. После магазина поехали ко мне, выпили чаю, и усталая Анюта легла поспать.

Я смотрела на нее – совсем маленькая девочка. С юным и нежным лицом. Спит спокойно, как дитя. Безмятежно спит. Разгладилась складка между бровями.

Как же мне стало стыдно и тоскливо. Плевать на себя, свои обиды и амбиции! Плевать на свою жизнь! Главное, что у меня есть эта юная женщина и ее будущее дитя! А своя жизнь… Была – и спасибо! Не самая, надо сказать, плохая, в общем счастливая – что кривить душой! Как сказала мама, не у каждой женщины бывает и год такого счастья.

А у меня было почти двадцать пять лет! Целых двадцать пять лет! Полгода не дотянули до серебряной свадьбы, чуть-чуть всего!

– Хорошо у вас. – И, смутившись, поправилась: – У тебя. Только без папы пусто как-то. – Лицо ее скривилось – вот сейчас расплачется.

Проводив дочь, я зашла в квартиру и села на стул.

Что делать? Простить его, пустить в дом? Сделать вид, что ничего не произошло? Хотя бы – попытаться? Варить ему суп и кисель, гладить рубашки. Ощущать запах его одеколона, его кожи. Слушать его голос. Вечерами сидеть перед телевизором на одном диване. Спать с ним в одной постели. Господи!

Нет. Нет. Нет. Я так не могу. Я сойду с ума от того, что он близко, рядом. От его голоса, запаха и привычек. Я не смогу смотреть ему в глаза. Не смогу взять его за руку. Не смогу пить с ним по утрам кофе и обсуждать бытовые проблемы.

Я – не смогу! Потому что не смогу ему больше поверить! А без доверия и веры жизнь бессмысленна. По крайней мере – для меня.

Ничего не поделаешь – так вот я устроена. Гордыня, говорите? Да пожалуйста, как угодно! Не хватает ума? Ради бога! Нет элементарного расчета и самозащиты? На здоровье! Короче, дура, эгоистка, идиотка. Думайте, как вам больше нравится.

Я – такая! И жизнь мне нужна только та, прежняя. Где все было чисто и ясно. Где было честно!

По-другому мне не надо.

Читать тоже неохота.